Валя живёт теперь в одном со мною городе. Она очень больна: ноги. Я не ошиблась: это благородное и не очень счастливое существо. Многие годы она посвятила уходу за престарелой матерью, лишив себя «личной жизни». Вот и сбылась моя оценка: в этом мы, действительно, похожи.
У Вали дочь и двое внучат.
В Нязепетровске я впервые начала преподавать литературу. Валя была там моей первой ученицей.
С Нязепетровском связано ещё одно воспоминание. О закрытом педсовете. Событие это описал Даниил Андреев.
«Трудно охватить и оценить потрясение умов, вызванное выступлением Хрущёва на ХХ съезде партии о культе личности Сталина, которое прогремело, как своего рода взрыв психо-водородной бомбы, и волны, им вызванные, докатились до отдалённых стран Земного шара».
Докатились они и до нашего «захолустья».
На педсовете у двух женщин были обмороки, пришлось вызывать скорую помощь, и вывели их под руки. Слишком личным был удар.
А внешне жизнь выглядит прежней.
Вскоре аукнулось оно и для семьи Тамарченко.
У меня бесплатный железнодорожный билет, я могу приезжать по выходным домой. Как-то встретила Веру Исаеву и от неё узнала о фельетоне Бухарцева4 в «Уральском рабочем» о Г.Е. Тамарченко. Я достала газету, прочла гнусную эту статью-донос с большим опозданием, и странной была моя реакция: мне захотелось спрятать её. Под подушку, что ли?
Было больно, но отменить уже ничего нельзя…
Ведь именно Григорий Евсеевич впервые заговорил со мной по-человечески в один из самых трудных для меня моментов университетской жизни… Это его, Григория Евсеевича, мы провожали огромной толпой не то в Москву, не то в Ленинград… Это он написал нам с Веркой дарственную надпись, общую на двоих, на своей книге о Чернышевском. Это он оказался почему-то рядом, когда я звонила Анне Владимировне, и говорил: «Валька волнуется!» Помню даже ту телефонную будку на вокзале… И в трубке её голос, который сразу «выключал» для меня весь внешний мир.
Да, если бы не он, мы могли бы с Анной Владимировной разминуться… Ей шёл тогда сорок первый год, ему – сорок третий.
Сколько впереди ещё испытаний! Но тогда, в 1955 году, это была для нас первая беда, которая уже стряслась… Поэтому я каждую субботу-воскресенье в Свердловске и сразу иду к Тамарченко.
Там теперь атмосфера сгущена до предела: телефон прослушивается, сексотка-домработница обо всём, что происходит дома, докладывает «наверх», студентов в дом пускать рискованно. А мы уже выпускники… Нам приходить разрешалось.
События накалялись… До меня доходили лишь обрывки… Я внутри. В такие минуты важно одно – быть рядом.
Закончилось всё отъездом в Ленинград.
Переезд в Ленинград займёт много времени. После Анны Владимировны уедет младшая дочь Века, за ней – Григорий Евсеевич. С ними уедет и Вера Исаева. Ещё через несколько лет Ната и Фима.
Эта часть нашей общей жизни придёт к завершению.
А я написала заявление об увольнении и уехала из Нязепетровска.
Мы встретимся через много лет – десятилетий.
А сейчас нас всех ждёт что-то новое.
