А мама не ожесточилась. Врождённая доброта сияла в ней, несмотря ни на что. И, если ей удавалось отключиться от семьи, где она несла постоянную вахту, она обрастала друзьями, подругами, а с добрыми соседями отношения перерастали в пожизненную дружбу.
Так было с Гусевыми, Дмитрием Владимировичем и Татьяной Семёновной, с Екатериной Ивановной Коровиной, с Марией Кузьминичной Кузевановой и другими…
Помню, по какому-то делу зашла к нам однажды Евгения Исааковна Горелик, моя портниха. Тоже редкая мать. Она настрадалась из-за сына-музыканта. Он, еврей, много лет не мог получить любимой работы. Евгения Исааковна была ожесточена на жизнь, яростно критиковала власть.
На её звонок мама тогда спешно побежала, она всегда бежала открывать дверь каждому. Они немножко поговорили, и мама ушла на кухню. В тот же день, вернувшись домой, Евгения Исааковна, взволнованная, позвонила мне: «Валя, какая у тебя мама! Я не встречала ещё такого доброго лица!»
Воспоминания всплывают и всплывают…
…Купила я на работе путёвку в дом отдыха матери и ребёнка в Коуровку, живописное уральское место недалеко от Новой Утки – родины Ольги Ивановны Марковой.
«Хоть от кастрюль отдохнёшь».
В их комнату поселили пять женщин с детьми, всего десять человек. Через двадцать один день мама вернулась.
«Слава богу, теперь у меня будет один Славик», – были её первые слова. Оказалось, она нянчилась со всеми ребятишками, пока молодые мамаши убегали на танцы или в кино.
Одна из тех мамаш приезжала к нам позднее. Как сейчас вижу: стоит столбом у двери, молчит и смотрит на маму, точно не может насмотреться, точно видит такого человека впервые.
Попала мама как-то в больницу. Ехала туда довольная: «Хоть раз в больнице полежать».
В день выписки я пришла, чтобы забрать её домой. В палате мамы нет. Все хором дружно закричали: «Сейчас-сейчас придёт!» Это она с чужим горшком убежала в туалет, а её соседка по кровати, тяжело больная, плакала: «Что я без Зои делать буду?»
1995 год. У мамы артроз тазобедренных суставов, она без посторонней помощи не может ни сидеть, ни лежать. Ей собираются сделать операцию по поводу катаракты. Она уже не видела. Мы вместе с нею по разрешению начальника госпиталя Спектора Семёна Исааковича лежим в одной палате.
Соседкой мамы по кровати на этот раз оказалась Нина Александровна Ежова, в прошлом преподаватель немецкого языка в горно-металлургическом институте им. Г.И. Носова в Магнитогорске. Позднее она преподавала русскую литературу в медицинском училище г. Свердловска.
И вот моя неграмотная ослепшая мама и эта интеллигентная женщина подружились.
Госпиталь большой, я часто отлучалась по делам, а когда возвращалась, заставала их за разговорами.
Однажды услышала: «А дети у тебя есть?» – спрашивала мама. «Да, сын, – отвечала та. – И внук».
Вот на этой теме они и открыли друг друга.
Дружба с Ниной Александровной продолжалась не один год, до самой смерти этой удивительной женщины. Мою мать она называла «мамой», и мама с готовностью «удочерила» её.
Спасибо Вам, Нина Александровна, за тепло, которое Вы подарили моей маме, она встречала его редко. За всё, за всё, а особенно за маму я всегда буду помнить Вас, пока жива.
Недавно в бумагах я обнаружила одно из поздравлений Нины Александровны. Она их писала в стихах.
Я написала о тех, кто вспомнились на данный момент. А сколько их – этих добрых людей, помогали маме во время войны? Со всеми она была приветлива, открыта, жизнерадостна. И главное – всегда сердечна, всегда участлива.
