– Что делать-то будем, господа и дамы, а также непонятные существа? – спросил я.
– Можно вернуться! – бодро предложил Прич.
– Можно кинуть монетку, – дал идею волшебник. – Только у меня лишних нет.
– А можно еще прочитать то, что написано на камне, – подал голос Штуша.
Действительно, на развилке полулежала вросшая в землю замшелая каменная плита. Надписи на ней были вырублены на незнакомом языке. Да еще и рунами. Я приуныл.
– Можешь? – спросил я у Мерина.
– Могу. Позолотишь?
– Позолочу.
Я кинул в колпак несколько монет и с удовольствием слушал мелодию, пока старик, тряся бородой, разбирал надпись.
– Вам обязательно надо знать, что написано? Или можно подробности опустить?
– Хотя бы скажи, куда ехать?
– Туда, – показал Мерин налево, на солнечную дорогу. Мы тронулись в путь. Нехорошие предчувствия так и не оставили ни меня, ни моих спутников. Поэтому удивление было не слишком сильным, когда, спустя полдня, солнышко заменили сгустившиеся облака и болотное марево, из которого, выстроившись в цепочку, с лопатами на плечах и напевая что-то вроде: «Хоу-хоу-хоу!», на нас вылезли вышеупомянутые гнусы.
Мерин завопил и быстро нырнул в кусты, где замаскировался: покрылся листочками и выпустил корни. Остальным пришлось отбиваться. Гнусь с визгом и лопатами наперевес ринулась на нас. В первом своем настоящем бою мы не сплоховали: моя дубинка славно гуляла по вражьим шеям и спинам, ни одна стрела Тиль не ушла мимо цели (а у нее их было три), хвост Штуши, как бешеный, крутился и извивался, разбрасывая гнусов во все стороны. Прич, правда, был безоружен, но его Бозо чудесным образом осмелел и топтал гнусов налево и направо. В один из благоприятных моментов Прич ухватил одного из нечистых за бороду и начал им отмахиваться от остальных. В другой руке у него была, отобранная у этого же гнуса, лопата. Я защиб еще двоих, правда, не до смерти, и Матильда подстрелила одного. И тут Кутя вообразил себя боевым слоном. Он встал на задние ноги и издал свой коронный рев! Гнусь в панике отступила на заранее подготовленные позиции.
– За подмогой пошли, – прохрипел я, утирая кровь: один из противников рассек мне бровь лопатой.
– Не, они всегда по семь ходят, – авторитетно заявил Штуша.
– А я думала, их больше было, – сплевывая выбитый зуб, заявила Тильда. – Я же застрелила не меньше четырех!
– А им твои стрелы – что солома, – махнул лапой Штуша. – Они же нечистые! Вот если бы их было семьдесят, тогда было бы хуже. А так – отмахались.
– Отлично, вышли симметрично, как и полагается у гнуси болотной – всемером! – это из куста вылез принявший свой естественный вид Мерин.
– Просим объяснений, – холодно вымолвил я.
– И никаких ручек! – крикнула Тильда, завидя, что старец уже открыл рот.
– Ты не просил подробностей, – развел руками волшебник. – Сам виноват.
– А сейчас можешь сказать с подробностями?
– Сейчас? Пожалуйста. Прямо пойдешь – колпак потеряешь, направо пойдешь – силы не найдешь, налево пойдешь – в гнусавое болото попадешь.
– А нам-то что?
– В том-то и дело, что руны эти волшебником писаны, волшебникам и предназначались. А мне как-то не очень хотелось и колпак терять, и совсем от волшебной силы отказываться.
– Так значит, ты отправил нас по дороге, где как раз НАМ и грозила опасность?
– Ну да… Но ведь все закончилось хорошо, правда?
– Ну, дед! – пошел на него Причард, угрожающе тряся ушами. – Ну, маг лысый! Щас я тебя под такого гнуса отделаю…
