Рехатия всегда была своеобразным краем. Вернее, краем своеобразных нравов. Например, что если уж ты к ним пришёл, то будь добр оставаться до конца. А так как ставка на порядочность работала не очень хорошо, имелись и другие методы воздействия на «дезертиров».
– Это так, – коротко и без подробностей сказал гость. – Так что насчёт убежища?
– Я не собираюсь защищать рахета от его бывших сослуживцев! – заявил с возмущением Тукан.
– Меня не надо защищать. Как только меня найдут, – похоже, Оулле нисколько не сомневался ни в том, что его будут искать, ни в том, что отыщут, – я покину это место. – Видя, что ему не очень-то верят, он добавил: – Сюда идёт рейд. Без моей помощи вас завалят массой. Я помогу. После боя решите, что делать. Захотите – уйду. Захотите – останусь.
Было видно, что к речам подобной продолжительности Оулле непривычен и поэтому натурально запыхался. Впрочем, дело было конечно же не в слабых лёгких. Как бы рахетийцу ни хотелось обратного, в данный момент его раскрасневшееся с испариной лицо выражало что угодно, но только не спокойствие.
Тукана такая схема целиком устроила, в том смысле, что помощь он собирался принять, а вот в убежище отказать. Фалайз был склонен согласиться, не питая особой неприязни к рахетийцам, бывшим или нет. А вот Фионе это предложение совсем не понравилось.
– Этот рейд идёт сюда только потому, что один из них здесь погиб. Из-за мести или желания вернуть снарягу – не важно, – принялась объяснять она так, чтобы их слышал и гость. – Но когда нам поможет отбиться человек внешне неотличимый от рахетийца – вот в этом доспехе, с этим копьём – сюда ломанётся половина Амбваланга в виде карательной экспедиции. Не мне вам объяснять почему. И вот тогда нас затопчут.
Рахетийская броня, как и их оружие, целенаправленно создавалась максимально универсальной. Кто-то считал слабостью тот факт, что она держала не каждый удар, но ведь что-то, но держала. При этом данный наряд был в меру лёгким и, что самое важное, почти не сковывающим движений. А ещё, что поразительно, крайне дешёвым.
Военная доктрина Рахетии подразумевала не сражения как таковые, не битвы одна грандиознее другой, а скорее взятие противника на измор чередой мелких стычек. Поэтому боец должен был быть быстрым, маневренным, а также взаимозаменяемым и дешевым. По той же причине всё рахетийское снаряжение обладало весьма характерным, легко узнаваемым даже под плащом внешним видом. Игроки, игравшие в одиночку или небольшой группой друзей, такими просто не пользовались – не было смысла.
– Могу сражаться не копьём.
Оулле достал из под одежды небольшой кинжал, который при некотором желании мог оставить лёгкие ножевые ранения на стопке бумаг, но вот для серьёзного боя даже с палкой колбасы подходил плохо.
– Чем ты ещё умеешь сражаться, кроме этого впечатляющего непотребства? – мрачно осведомился Тукан, понимавший, что разграблению подвергнется в первую очередь именно его, а не жрицы или дикого мага арсенал.
– Мечи – одноручные, полуторные, двуручные и парные, включая катаны, сабли, ятаганы. Кинжалы – обычные и метательные. Копья любых размеров, глефы, алебарды, протазаны. Топоры…
– Хватит, человек-армия, блин, – остановил его крестоносец, усмехаясь. – Есть у меня запасной меч, убитый в хлам, но тебе, судя по всему, всё равно, да?
***
По итогу одним мечом дело не ограничилось. Всё же внешность у Оулле была не настолько неприметной, как ему самому хотелось бы. Конечно, вот так сходу игрока из Рахетии в нём никто бы не смог признать, но кто-нибудь в Амбваланге вполне мог запомнить блондина с примечательным копьём.
