Мы продолжаем подкалывать друг друга, пока не усаживаемся за столик у окна, и к нам подходит официантка.
— Добрый день! Добро пожаловать в наше заведение! Что будете заказывать? — брюнетка с каре вежливо улыбается, и… не замечает меня, устремив свой взгляд на Белова.
Вот же, сучка!
А что такое, Варя? Какие-то проблемы?
Нет! Это я от голода брежу.
— Мы что, пришли сюда поесть? — удивлённо спрашиваю я.
— Это очевидно, Комарова, — сухо отвечает, листая меню.
Я, кажется, не те детективы читала.
Дальше я сижу с открытым ртом, пока Белов делает заказ не только для себя, но и для меня.
— Девушка будет овощной суп, ржаной хлеб, на второе отварную рыбу и запечённые баклажаны, — с уверенностью всё это проговаривает.
— Угу, — кивает официантка, записывая в свой блокнот.
— А мне борщ и стейк с салатом, — коротко добавляет, захлопывает меню и кладёт его на край стола.
— Пить что будете? — широко улыбается брюнетка.
— Мне кофе, девушке стакан воды, — сухо отвечает и, скрестив руки над столом, смотрит на меня.
Официантка испарилась, а я так и сижу с застывшим выражением лица и пялюсь на Белова.
— Вижу вопрос в твоих глазах, — произносит серьёзным тоном. — У меня бабушка была диабетиком, — отвечает на так и не заданный мною вопрос.
— Тогда ясно, — говорю, прочистив горло, и принимаюсь гладить стол от неловкости.
— Как давно? — спрашивает, заставляя поднять взгляд на него.
— Полтора года, — смущённо отворачиваюсь.
Не люблю говорить о своей болезни ни с кем. Неприятно отвечать на любые вопросы, касающиеся этой темы.
— Какие причины? — не унимается следователь.
— Нарушение обменных процессов, но возможно и генетическая предрасположенность, — пожимаю плечами, внезапно осознавая, что с ним не так уж и неприятно обсуждать это.
— Возможно? — прищуривается Белов.
— Да, возможно, — киваю я. — Точно не известно.
— Родители…
— Их нет, — резким тоном прерываю его. — Я не знаю, кто мои родители, — добавляю, чтобы избежать новых вопросов.
— Ясно, — поджимает губы следователь-зануда. — Найти их не пыталась?..
— Почему ты меня сюда привёл? — меняю тему, не имея никакого желания говорить о своём генеалогическом древе.
— Ты весь день шляешься непонятно где…
— В камере сто пятого участка, — усмехаюсь, напоминая, что он сам меня там закрыл.
— А мне известно, что диабетики должны питаться регулярно, — делает вид, что не услышал меня. — Уже почти вечер, — проговаривает, сверившись с часами на запястье. — Хоть что-то ела сегодня? — вопрос звучит ровным тоном, и я не могу понять — это забота, или интерес исключительно из-за вида его деятельности.
«С чего совершенно чужому человеку проявлять к тебе заботу, Варя?» — усмехается надо мной здравый смысл.
Ну, зачем-то же он привёз меня сюда, разве это не забота?
— Завтракала, — отвечаю.
— Хорошо, а то свалишься без сознания, а мне за это отвечать, — холодно бросает и откидывается на спинку стула.
Так вот оно что, переживает, что его к ответственности привлекут. А ты, Варенька, уже придумываешь всякое. Никому нет до тебя дела, кроме твоих друзей.
— Ваш заказ, — раздаётся сверху, и брюнетка-официантка ставит перед Беловым тарелку борща, всё так же улыбаясь. Интересно, у неё рот не болит столько лыбиться?!
Обратив своё драгоценное внимание и на меня, она быстро ставит миску с супом передо мной, и в очередной раз улыбнувшись следователю, уходит виляя бёдрами, обтянутыми чёрной юбкой.
