Все это в комплексе не принесло на Балканы ни внутреннего, ни внешнего спокойствия. Именно после 1878 г. понятие «восточный вопрос» стало приобретать качественно новый смысл: европейским державам, слабеющей Османской империи и России теперь надо было учитывать политические интересы молодых балканских государств, стремящихся к территориальным переделам, что приводило к обострению как межъевропейских, так и межбалканских противоречий. Яркий пример – две Балканские войны 1912–1913 гг.
В то же время накопленный обширный фактический и теоретический материал позволил исследователям определять восточный вопрос не только с политической точки зрения, но и с общеисторической позиции. В последнее десятилетие ХХ в. стараниями российских и сербских исследователей – И. А. Кузьмина, В. И. Фрейдзона, В. И. Шеремета, М. Экмечича – в научный дискурс было введено понятие «балканская цивилизационно-контактная зона» (БЦКЗ), определяющее территорию взаимовлияния и столкновения трех цивилизаций: романо-германской, исламской и восточно-христианской[36]. В основе концепции два понятия – «социокультура» и «цивилизация». Где «cоциокультура есть совокупность духовных, социальных и материальных ценностей, сложившихся (сформировавшихся) в хронологически длительном процессе деятельности человечества в целом, общности людей и отдельных индивидов. На социокультурном основании, образно говоря стержне, откладываются витки цивилизационного процесса… Цивилизация – это исторически сложившееся единство духовного начала и материальной культуры общества, продукт (внешнее оформление) относительно длительного и стабильного развития социально-культурной и этнической общности, заселившей определенную часть обитаемого мира – иначе ойкумены»[37].
Сквозь призму БЦКЗ можно рассмотреть политические явления, свойственные как государственному развитию стран данного региона, так и их межгосударственные отношения в корреляции с мировой политикой. Немаловажное значение в этом контексте имел идентификационно-ирредентистский вопрос «кто мы?». Тем более что в рамках пространства Османской империи не произошло создания балкано-исламской культурно-исторической общности регионального уровня[38].
Замечание В. И. Фрейдзона о процессах нациестроительства, которые стартовали на Балканах в начале XVIIIв., в текущей реальности приобретает оcобое звучание. Ученый отмечал: «Складывание большинства наций в Европе протекало либо в пределах многонациональных государств (в частности у западных и южных славян), либо в условиях политической раздробленности этноса (немцы, итальянцы; некоторые территории последних в XVIII–XIXвв. находились под австрийской властью). Принцип „нация – государство“ как этноконсолидирующий здесь „не работал“, но народы провозглашали и его в качестве цели. Для объяснения и оправдания национальной консолидации национальные деятели видели ее основу в формировании национальной культуры, культурных и политических традиций»[39].
В настоящее время этот идентификационный вопрос не только не утратил своей актуальности, но стал основой конструирования новых наций и политий (особенно ярко это проявляется в БиГ и Черногории), что в очередной раз нагревает балканский «порох» до опасных пределов горения. И. Валлерстайн оказался прав: создание нации требует «восстановления ее истории и долгой хронологии (многое при этом приходится придумывать), а также определения с набором характеристик, даже если далеко не всем в группе эти характеристики подходят»
