И Лера в который раз принялась рассказывать лучшей подружке, что узнала от Серёжи о его семье. Серёжа – парень, который занимал в последнее время все мысли.
Ленка слушала, приоткрыв рот, не переставая качаться на стуле. Эта привычка осталась с детства, ещё с батора. Батором – от слова «инкубатор» – называли девчонки свою школу – интернат для сирот, откуда выпорхнули не так давно.
Ленка попала туда дошкольницей: родителей лишили прав, мамка с папкой пили сильно. Леру же в батор привезли уже подростком, когда она осиротела во второй раз. Оказывается, и так бывает.
Мама Леры сама была детдомовской. Отца девочка не видела никогда, вдвоём жили. Вдруг мама заболела и… умерла. Очень быстро. Соседи говорили: «Сгорела!» Но Лера знала: не огонь маму убил, не было огня, был рак. Он жил внутри маминого тела и пил кровь по капле. В гробу мамочка лежала бледная, на себя непохожая. Красивая, как Снежная Королева. Старушки-соседки шептались: «Бескровная! Только губки синие!»
Во второй класс Лера пошла уже в детдоме – родных-то не было, кто б в семью взял.
На счастье, отыскалась мамина близкая подружка, Лерина крёстная. Мужа у неё не было, деток – тоже. Но не отдавала ей крестницу опека, пока та не соберёт кучу документов. Но крёстная упрямая была, справилась быстро. Лера и привыкнуть к детдому не успела. Через месяц крёстная приехала с бумагой, что она – опекун, и увезла Леру к себе в деревню.
Семь лет – самые счастливые годы – прожила Лера вдвоём с крёстной в маленьком домишке на берегу Сороти. Но однажды летом пришла беда, откуда не ждали: крестная утонула. Во второй раз осталась Лера сиротой. И оказалась опять в баторе.
Если бы не Ленка, неизвестно, как бы всё сложилась. Не просто привыкать к детдомовской жизни, если тебе 15, и ты – «домашняя» насквозь. Ленка не давала новенькую в обиду, сглаживала острые углы своим авторитетом.
После выпуска подружки поступили в разные питерские колледжи. Каждый день были на связи, но вот виделись не часто. Но сегодня вечером их свела предстоящая встреча Леры с родителями «жениха». Так, уважительным тоном, с высоко поднятым указательным пальцем, называла Ленка молодого человека, с которым подружка уже полгода была, как пишут в статусе ВК, в отношениях.
Ленку ситуация с двумя парами родителей поразила. Не складывались никак пазлы. Все её знакомые разводились шумно, с оскорблениями, если не с мордобоем, мамки-разведёнки не давали отцам с детьми встречаться, кляли бывших на чём свет стоит. А тут – ну сами посудите. Как это? Мама Сергея когда-то развелась с отцом, вышла замуж за другого. Папа женился тоже. И стали они между собой дружить, та пара и эта. Праздники праздновать вместе, в будни встречаться, помогать друг другу. Родственники типа. У папиной жены – сын Сашка, ровесник Сергея, так они друг друга родными братьями считают. Так и зовут друг друга – бразер. Короче-Санта-Барбара настоящая!
– Завтра сразу позвонишь, расскажешь, что это за раритеты такие, мамы-папы эти! – на прощание блеснула Ленка новым словом, узнанном на семинаре по музейному делу. И девчонки обнялись крепко-крепко, до хруста косточек, до визга. Как раньше. В баторе. Батор – это от «инкубатор», то есть все одинаковые, так с войны детдом в их городке называли.
