Адрес вбиваю одной правой, левая живот поглаживает, в котором то и дело взрываются гранаты. Мелкие, но, зараза, болючие. Помните карамельки такие шипучие – во рту постреливают? Только там от взрывов прикольно, а тут – фигово.
А, вот я где.
До аптеки совсем недалеко. Перейти дорогу, и – по правой стороне – через несколько домов – аптека «Будь здоров!»
Буду, буду, только бы дойти!
Иду, поглаживаю рукой многострадальный тощий животик, а глаз с телефона не спускаю, чтоб дома проще пересчитывать. По зебре в толпе протопала, теперь налево. Повернула, и…
– АААААААААААААААААА! – лечу в преисподнюю и слышу свой крик. Меня кто-то проклял? Я что, проваливаюсь сквозь землю?
Не успеваю додумать мысль, слышу такое же «АААААААААААА!» – только мужским испуганным басом. Истошный, леденящий душу крик рвётся снизу, из ямы, куда я лечу, как Алиса из известной книжки.
Вроде ноги нашли опору. Тут же отталкиваюсь автоматически от твёрдой кочки правой, если верить школьному физкультурнику, толчковой ногой, и пулей лечу вверх, не успевая ничего понять.
Двумя руками судорожно сжимаю телефон – держусь за него, как за соломинку.
Это текст набирать долго, а произошло всё за секунды. Непостижимый, замысловатый, вычурный кульбит я совершила за несколько мгновений, не прекращая ора. В унисон со мной орал снизу, из-под земли, испуганный мужик.
Вдруг кто-то сильный схватил меня под мышки. Я даже рыпнуться не успела, как оказалась на скамейке в скверике. Смотрю, прохожие скапливаются вокруг скамьи, и все – с испуганными лицами:
– Девушка, вы в порядке? Где болит?
И тут я понимаю, что у меня не болит НИГДЕ!
То есть абсолютно!
Желудок поправился!
Без обезбаливающего!
И я начинаю хохотать. До икоты, до слёз!
Сказать от смеха ничего не могу. Машу рукой с телефоном, а глазами на открытый люк показываю. Мне не хватает воздуха, чтоб между смехом объяснить, что всё хорошо.
Пожилой, но очень сильный мужчина, по выправке сразу понятно – бывший военный, что вытащил меня из открытого люка и приволок на скамейку, начинает хохотать тоже. Мы ржём с ним на пару, потом по очереди, и люди, что сперва стояли и смотрели на нас с удивлением, начинают расходиться. Понимают —нам хорошо вместе.
Минуты три прошло, пока я просмеялась, рассказываю спасителю свою историю:
– Я не смотрела под ноги и провалилась в приоткрытый люк. Ногой на приоткрытую крышку наступила, она крышку вниз нажала, щёлочку увеличила. И я, прямо как письмо в почтовый ящик, полетела под землю. Чё, вес-то бараний, как мама говорила. А почему так вышло-то? У меня живот прихватило, и я аптеку искала, шла на своей волне: вся в животе и в телефоне. А в это время под землёй дядька в оранжевой каске, которую моя нога приняла за кочку, что-то ремонтировал. Фиг знает, что он подумал…
Представляете его чувства? Мужик ковыряется в проводах телефонных, неполадку ищет, сосредоточенный весь, знает, что он под землёй «адын, савсэм адын», и вдруг к нему на голову кто-то падает!
А это я солдатиком в люк нырнула, только не головой вперед, а ногами. Он-то не ожидал, что под землёй можно с кем-то сконнектиться. Короче, заорали оба. Точней, я задала тональность, а он вступил через секунду. Дуэт получился офигенный, зрители аплодировали.
Потом вы уже знаете. Вы мимо шли… и меня на скамейку, на скамейку запасных утащили.
Тут я опять начала хохотать, вспомнив страшный крик бедного ремонтника. Внимательно слушавший меня спасатель тоже рассмеялся, захлопав огромными ладошками по коленям.
