– Не удивительно, что с таким скверным характером они тебя выгнали. Ты откуда сам вообще?
– С Сикоку. Я вообще неплохой парень…
– Оно и видно. Ладно, я тоже людей не очень-то жалую. Вредные засранцы, да?
– Да! Засранцы не то слово! Срал бы им под дверь каждый день!
– Да-да, я понял, что ты тоже тот ещё засранец. Меня Леон зовут. Тебя как?
– Леон, говоришь? Хм… Меня Мудзин-сан звать.
– Прям уж сан! Ладно, Мудзин-сан, помогу тебе домой вернуться.
– Пиздишь?!
– С чего бы?
– Да потому что все вы люди гоните!
– Если не хочешь домой, то так и скажи.
– Хочу! – резко выпалил Мудзин-сан, переживая, что иначе не увидит дом.
– Тогда я сейчас тебя отпущу, потому что ты очень жирный и держать тебя тяжело, и мы с тобой поговорим. Идёт?
– Сам ты жирный, козёл! Идёт!
С тупым грохотом барсук грохнулся на землю и от падения весь его жир смешно затрясся под шкурой, так что Леон не смог сдержать улыбку.
– Смешно ему бля… Спасибо, Леон-сан.
– Ух ты! А я думал ты меня козлом-саном назовёшь.
– Могу и так!
– Пожалуй, не стоит. Мудзин-сан, смотри. Я тебе предлагаю ночь у меня дома скоротать, а потом я тебя отправлю грузом на Сикоку. Тебе куда там надо? В Мацуяму? Коти? Токусиму или Такамацу?
– Да куда хочешь. Мне просто на Сикоку надо. Я там своих найду без проблем. Это… Леон-сан… Спасибо, что ли.
– Да без проблем. Мне кажется, ты неплохой э-э-э… барсук. А чего ты форму енотовидной собаки не примешь?
– Как хочу, так и хожу!
– Ладно, но будь добр, яйца свои уменьши. Я понял, что ты крутой мужик, но у меня дома жена, да и независимо от этого я и сам не сильно желаю на это смотреть. И прекращай так разговаривать – уши вянут.
– Ладно, босс, как скажешь! Но больше ничего делать не буду! – протараторил барсук, и резко его мошонка приобрела естественный вид, отчего барсук грустно вздохнул.
– Пошли, дружок. Только не говори ничего при моей жене. Не к чему ей знать, что ты говорить умеешь.
– Ничего себе условьице! Это как так?! Я существо социальное! Мне попиздеть очень даже надо!
– Выбирай сам.
– Ладно, понял. А лежанка у тебя есть? Может, диванчик там? Что кушаете обычно?
– Всё больше начинаю понимать тех, кто тебя связал. На улице во дворе поспишь. Покормлю тем, что найду.
– Да что за концлагерь?! Холодно и голодно всю жизнь, так ещё и ты мне хочешь масла в огонь подлить! Фашист!
– Завязывай ныть. Пошли уже.
– Ну веди. Мы типа друзья теперь?
Леон повёл обратной дорогой по опушке леса барсука к своей машине, думая о том, как преподнести своё новое знакомство Мизуки. «Съездил на рынок, называется…»
– Ну… Типа.
– Ого… – как-то очень глубоко для столь краткой фразы сказал Мудзин.
– Что такое? – сразу обратил внимание на перемену в речи Леон.
– Да как сказать… Ты у меня первый друг, получается.
– А сколько тебе лет, Мудзин-сан?
– Где-то двести пятьдесят.
– Действительно ого. И у тебя за всё это время не было друга?
– Выходит, что не было. Так, собутыльники всякие… А у тебя выпить есть?
– Мизуки не поймёт, если я водкой барсука поить буду.
– Кто?
– Мизуки – моя жена.
– Так она у тебя японка? Ах ты, Леон шалунишка… Э… Извини, – быстро понял Мудзин свою ошибку, встретившись со взглядом Леона.
Дойдя до машины, Леон снял сигнализацию и подошёл ближе к дверям. Посмотрел на часы и понял, что дома его уже слишком давно нет. День измотал его – хотелось спать или полежать в саду среди травы да послушать тишину. Вместо этого теперь придётся болтать с оборзевшим барсуком.
