Записки блокадницы - страница 13

– Я и Барсик.

Класс ответил дружным смехом.

Физику у нас вел Абрам Федорович Годин, которого мы звали «Гадин». Мы с Ленкой Мининой высматривали его на лестнице. Так он вприпрыжку обгонял нас и запирал классную дверь на швабру, не пуская нас на урок.

– Вы должны ждать меня в классе, а не болтаться на лестнице.

Ленка в отместку приносила стремянку и в окошко над дверью строила рожи, смеша одноклассников и срывая урок. Или же в замочную скважину говорила:

– Абраша, курочки хочешь?

Когда же он выскакивал за нами в коридор, мы убегали в женский туалет и рассаживались по горшкам. Так он врывался туда, стаскивал нас с горшков и тащил в класс, чтобы поставить в угол.

Из-за этих выходок у нас с ним сложились напряженные отношения. Я училась хорошо, а по физике была лишь четверка. И еще он спорил с Григорием Наумычем, чтобы снизить нам оценки по поведению.

Когда же мы закончили шестой класс, то в библиотеке нам сделали общую фотографию. Когда все приготовились, мы с Ленкой сказали:

– Подождите, мы сейчас пригласим и Абрама Федоровича.

Григорий Наумыч возразил:

– Не ходите напрасно, он не придет.

– Ну, это мы еще посмотрим.

И пошли за ним. По дороге решили не спорить и не грубить, обращаться деликатно. Пришли в учительскую, где сидел Абрам Федорович. Сначала он отказался наотрез.

– У вас есть свой классный руководитель, вот с ним и фотографируйтесь.

Но мы повели такие речи:

– Абрам Федорович, у нас в школе только два учителя-мужчины. И весь класс хочет, чтобы на нашей фотографии они были. Мы же только представители, выражающие желание всех ребят. Просим не отказывать нам.

И уговорили. Чтобы он не передумал и не увильнул, мы с Ленкой взяли его с двух сторон под руки и таким образом привели в библиотеку. Увидев это, одноклассники вместе с Григорием Наумычем грохнули от смеха. Абрам Федорович было дернулся, но мы держали крепко. Так и вышли на фотографии с ним в обнимку. Григорий Наумыч смеялся, когда получили фотографии.

Нередко весело проходили уроки немецкого языка. Немка была строга к форме одежды и не допускала в класс даже тех, кто приходил с голыми руками. А тут, как нарочно, немецкий поставили после физкультуры. И, конечно, ученики являлись не в лучшем виде, ссылаясь на то, что не было времени одеться как следует. Бывало, что заявлялись с одеждой под мышкой. Такие нарушители на потеху остальным немедленно выставлялись из класса. А однажды кто-то принес и распылил рогоз, «парашютики» которого летали по помещению, забиваясь в нос и вызывая чихание. Немка велела открыть окна для проветривания, но получилось еще хуже – ворвавшийся ветер поднял с пола и уже упавшие «парашютики». Вот такие были «хенде хох»!

По русскому языку на смену Ксении Романовне (кстати, ставшей позднее депутатом) пришла новая учительница, которая навела порядок. Выяснив, что у некоторых учеников низкий уровень знаний, она, чтобы подтянуть их, организовала дополнительные занятия, пригласив возрастную преподавательницу. Та обладала грубоватыми манерами и мужским голосом, но дело свое знала хорошо. От нее, кстати, пошло выражение «тьма египетская в баночке». А главное, она знала складные «запоминалки» правил. Например, личные местоимения «я – ты, мы – вы, он – она, оно – они» или же «некто – нечто, некий – некоторый, кто-то – что-то, какой-то – чей-то, кто-либо – что-либо, несколько», которые запомнились на всю жизнь.