Это, по сути, как в старые времена знать готовила. Берут жесткое мясо, отбивают, луком обкладывают – и на огонь. И оно тает во рту.
Ну, у нас не знать, конечно, но принцип тот же.
Крупа набухла знатно.
Воду слил, хвою выбросил. Теперь ее варить. Но не просто так. На дно котла положил слой тех самых листьев «шептуньи-травы» с болота. Они и аромат дадут, и не дадут крупе пригореть. Сверху – крупу. Залил свежей водой, так, чтоб только покрыла. И на медленный огонь. Пусть томится. Не варится бурно, а именно томится. Долго. Часа полтора, не меньше. Периодически помешивать, чтоб не пристала. Соль, перец.
Когда крупа почти готова стала, мягкая, но не размазня, занялся мясом.
Костер развели посильнее. На сковороде сгорит. Нужна хорошая жаровня, или плоский камень. Нашли подходящий камень, прокалили его на огне.
Куски мяса достал из лукового маринада. Лишний лук стряхнул. И на раскаленный камень их! Шкворчит, дым идет! Обжаривать быстро, с каждой стороны по паре минут. Чтобы корочка схватилась, а внутри сочным осталось. Лук, что был в маринаде, тоже на камень кинул, рядом с мясом. Пусть поджарится, карамелизуется. Он сладость даст.
Ну вот, вроде и все.
Разложил по мискам: горка душистой, разваристой крупы. Сверху – ломти этого «стейка по-минотаврски». И горстка жареного лука.
Пахнет – обалденно.
Мясом, дымком, луком, травами.
Олаф первый взял пробу.
Долго жевал. Потом посмотрел на меня.
«Брюква, – говорит. – Ты, мать твою, шаман, а не повар».
И зачерпнул еще.
Сглаз что-то буркнул рядом, вроде не злобно.
Отряд уплетал за обе щеки.
Орк, Гроб, тот аж причмокивал. Говорит, мясо мягкое, как его батя готовил.
Крупа тоже пошла на ура.
Сытые, довольные.
Даже потери после такой жратвы не так остро ощущаются. Хотя сегодня их и не было, слава Олафу!
Интересно, что завтра будет?
Нужно будет спросить, сколько до последнего лагеря.
Блюдо дня: «Воскрешенная Каша» и «Бычий Стейк», из ячменной крупы с ароматом хвои и шептуньи-травы, с мясом минотавров в луковом маринаде.
Опять это баронство.
Лес у логова. Последнего, надеюсь.
Лето. Жарко. Мухи жрут.
Хреново. Если честно.
Злой, да. Но больше… пусто как-то. Словно кишки вынули.
И не из-за драки. Клещ… Тьфу.
Ну, дошли до логова этого, бандитского. Главного.
Олаф глянул, говорит: «Много тут сволочи. Видать, те, кто от быков удрал, все сюда сбились».
Прав оказался. Народу – тьма.
Рубились долго. Зло. Их как тараканов на кухне. И эти гады, как крысы в бочке. Кусались до последнего.
Я своим дрыном махал, только успевай. Вокруг мясо, кровища. Обычное дело.
И тут, значит, момент такой. Я одного урода приложил, а другой, здоровенный такой, с топорищем, мне сбоку заходит. Я его поздно заметил, уже не увернуться. Ну, думаю, все, Брюква, «отготовился».
А Клещ этот… пацан мелкий… он рядом всю дорогу крутился. И тут тоже все вокруг меня. Увидел, видать. Рванул и под топор этот сам полез. Прямо мне под ноги почти упал, когда его рубануло. Меня только древком топора зацепило, синяк будет.
А ему… ему в живот со всей дури.
Я того урода, что Клеща ткнул, потом пополам развалил.
Со злости.
Когда угомонились, глянули – наших трое полегло. Двое сразу, а Клещ еще дышит.
Но там… фарш. Кишки по земле.
Безнадега, короче.
Сглаз, гоблин, башкой помотал. «Все, – говорит. – Духи песню поют. Назад никак».
Остальные? Да похрену им было. Ну, трое из мяса полегло. Завтра новых наберут. Обычные дела. Щит только подошел, меня по плечу хлопнул. Цел, мол?
