– Ух?
– Ну, того! – Марек благочестиво поднял глаза к небу.
Прапорщик посмотрел на него ошалелым взглядом. Отвернулся. Снял фуражку, протер плешь платком. Водрузил фуражку на место и больше не произнес ни слова.
Тем временем, прыгая на выбоинах асфальта, "уазик" доскакал до пустыря.
Обрыв и впрямь существовал. Что, впрочем, и до этого не вызывало сомнения. Несколько обогнавших "уазик" легковушек столпились, немного не доезжая до края дороги, их хозяева потеряно бродили вдоль кромки. Водитель Петр резко тормознул, так, что Марек еле удержался, чтобы не клюнуть носом в переднее сидение.
– Шумахер! – одобрительно сказал он. – Ну что ж, пойдем, поглядим на дела наши скорбные?
Прапорщик покосился на него, вышел из машины, не закрыв за собой дверцу, и направился к обрыву. Марек с Ильей последовали за ним, сержант остался за рулем. Вид у него был индифферентный.
Дорога обрывалась внезапно, дальше были стволы исполинских деревьев, увенчанные густыми развесистыми кронами. Илья подошел к самому краю, глянул вниз и увидел землю, словно с балкона второго этажа. Сходство усиливалось еще и тем, что обрыв был совершенно ровный и, перпендикулярный к поверхности земли. Словно бритвой срезало. Вниз бежали многочисленные ручейки от тающих наверху сугробов. Дул ласковый ветерок, на небе ни облачка, и погода стояла совершеннейше летняя, словно не было вчера жуткого мороза и вьюги.
– Ты, что-нибудь понимаешь? – спросил Марек. Он опустился на одно колено и, протянув руку, провел ладонью по склону. – Только, что не блестит… шлифовали его, что ли? Другие люди рядом с ними, тоже щупали поверхность склона и цокали языками. Несколько поодаль, стояла еще одна группка. Они, возбужденно о чем-то переговариваясь, передавали друг другу большой армейский бинокль. Друзья подошли к ним.
– Ух, ты, бинокуляр! – восхитился Марек. – Откуда такой?
– Мой, – угрюмо сказал здоровенный бородатый мужик, в грубом свитере и камуфляжных штанах и зачем-то пояснил. – Охотник, я… С охоты тут ехали. Вот приехали…
– Взглянуть не дозволите? – спросил его Марек.
– Гляди… за просмотр денег не берем, – бородач протянул ему бинокль. – Вон туда смотри, – он показал рукой в сторону, где между стволами деревьев виднелся просвет. Марек с минуту вглядывался в окуляры, затем молча передал прибор Илье. Тот, в свою очередь, поднес бинокль к глазам.
Мир рванулся навстречу, приближенный двенадцатикратной оптикой. Прямо перед носом стволы деревьев, покрытые грубой коричневой корой. Пожалуй, похожи на сосны. Но не сосны – ветки кроны густо облеплены короткими иголками, на концах круглые зеленые шишки. Между «сосен», теснились другие деревья, поменьше, одни с пирамидальными кронами, а другие вообще похожие на пальмы, с копной длинных листьев на верхушке ствола.
Все это сливалось в сплошной зеленый ковер, который на самой границе видимого, поднимался к невысоким черным горам.
* * *
– Вы мне вот скажите, – раз за разом риторически вопрошал Марек, когда они, в милицейском бобике, мчались обратно в институт, – мы на Земле, или где? Вот тряска… – машина подпрыгнула на колдобине, – от земной не отличается.
– Лучше будем считать, что мы на Земле! – сказал ему Илья. – Помнишь, как в Кин-Дза-Дза? Солнце здесь, значит Ашхабад там…
– Да уж… – сказал Марек, – отошли на минутку и затерялись в песках… вернее, в лесах.
Они въехали на площадку перед институтом, где их встретили вопрошающие взгляды, остававшихся там людей.
