В щечку.
Я говорю: «в щечку»,
«Тебе бы что-нибудь попроще…»
Юрик, «попроще», говорю.
Юрик, я тебе говорю: Тебе бы что-нибудь попроще
А ты циркачку полюбил…
Юрик, может, завалишься?
Приезжай с пузырем!
Каким?
Я говорю: «с пузырем».
С толстым. (Перхает. Сам еще усиливает шум и кашель. Делает вид, что давится от смеха. Булькает.)
Передай ей, что я говорю «с толстым»!
Галочка! Галя!
Серьезно?
Я ему говорил, чтоб он вас в щечку.
Куда?
В щечку.
Юрик, Юрик!
Я тебе говорю: «Тебе бы что-нибудь попроще…»
Заваливай с пузырем
Не пьешь?
Брось дурака!
Змия, говоришь?
Какого?
Красного или белого?
Давай!
Давай! – послышалось в ответ как пароль нашего времени.
Маманя открывает мне дверь: «Это ты, газета?» Ванька-Битл сидит на табурете в коридоре, не сидит, а почти лежит, ногами перегородив всю дорогу.
– Ах ты, антипод, нашего образа жизни, нашего строя, – думаю я, а говорю:
– Ну что, Ваня, продолжаешь подвергаться вражеской обработке? Льешь воду на мельницу империализма?
– Что делать, старик.
– Труд создал человека. Трудись, Ваня-Битл, человеком будешь.
Космы распустил, смотреть противно. Где ты, на каком плакате видел ты такие космы? Вот мужественный бобрик, как у меня. Полубокс. Вот, брат, пролетарская прическа.
– А ты битлов видел? Хочешь, покажу? То-то! Ну что с тобой говорить! Ты ведь чокнутый!
– Ничего! Я думаю, ты потерпишь очередное фитяско!
– Не «фитяско», а фиаско. Голос Америки надо слушать, старик! Фетяско – это вино такое, кислое.
– Знаю, знаю, дрянь такая. Я и говорю: фетяско, пил.
– Тоже мне, пил! Эх, ты, Хайла-Силася-Хайла-Напилася! А Галочка – во гёрл, вылитая Мурлиин-Мурло. Давай пузырь хлопнем!
– Не ругайся. Пить я не буду. Алкоголь – это опиум народа. А Хайла – это император эфиопский. Знать надо! Хайла-Силася. Император, а наш! Впрочем, и мы, рабочий народ, не простые люди!
Мы – короли,
мы – короли,
мы – короли!
И это наше
– королевство!
Ну, хватит трепаться! Мне некогда! Слышишь, что на кухне делается?
Вмешательство мое было просто необходимо. Я пришел вовремя.
– Явился – не запылился!
– А ты, маманя, свои шуточки оставь! Ну что, бабуси, политинформацию будем проводить? Я гляжу, вы у меня тут совсем распустились.
– Давай, давай, ты у нас передовой!
– Первый парень на деревне…
– А в деревне – один дом!
– Мамань, прекрати свои деревенские шуточки! Хватит дурака валять!
– Валять да к стенке приставлять!
– Ну, давай, давай, Газета! У нас дел много!
– Господи, за что же это на меня такая напасть? У других дети как дети! Взять хоть Ваньку-Битла. Ну, напился! Ну, посуду побил, поскандалил… Но ведь наутро такой душевный человек! Извиняется. А этот, как чурбан какой! Правда, люди говорят: Газета!
– Газета, мамань, это не только коллективный организатор, но и коллективный пропагандист.
– Позвольте, бабуси, я впущу вам порцию идеологической прививочки! Вводим шприц, нажимаем… тааак! Все в порядке! Шприц Революции… Неплохо, неплохо!
Голос мой звучит, как голос Фиделя. Партия или сме… (Патрия, падла, бесцеремонно вставляет Битл) у муэрто! Родина или смерть! Только так стоит вопрос! Нельзя ни на минуту ослаблять свою бдительность!
И вдруг:
– Ааааааааааааа… п, – я запрокидываю голову, как бы замахнувшись, – пчхи!!! – раздается залп, как залп Авроры.
– Крепка Советская власть! – спокойненько вставляет моя маманя.
Мы живем с ней психика в психику.
