Это была отдушина: мы были среди своих и ночь принадлежала нам. Мы рассказывали друг другу свои коротенькие истории, нам было легко, как равным среди равных. Приближающийся дембель никто уже не мог остановить, на сердце было тепло.
Ваня Пикалев не всегда был старшиной, я запомнил его младшим сержантом, когда вдвоем мы ехали несколько часов из Ростова в кузове Газ-66 к месту постоянной службы. Учебные курсы, с их беготней и нервотрепкой, остались позади, Ваня получил лычки младшего сержанта, а я – «корочки» радиста. Впереди была неизвестность под названием 16-я рота, мы ехали по сальским степям и незаметно становились друзьями.
Ваня любил поозорничать, мы оба знали, что, когда наши ночные дежурства совпадут по времени, мы, как два кота, пойдем лакомиться сливками. Благодаря заботам нашего командира питание в нашем подразделении было организовано превосходно, по сравнению с полковой кухней наше меню было разнообразным, сытным и вкусным.
Мы знали, когда в кладовую каптерки привозят фляги со свежайшим, несепарированным молоком. Наш каптер Саша Козлов, конечно, предусмотрительно запирал помещение, однако Ваня был еще предусмотрительнее, у него был дубликат ключа. Мы зачерпывали по стакану сливок и, наверное на самом деле, в это время были похожи на двух довольных котов. Саша Козлов однажды, видимо почуяв неладное, встал среди ночи и застал нас на горячем. Он смотрел на нас с осуждением, нам было стыдно, но недолго: Саша был нашего призыва и мы посмеялись от души.
С Сашей Козловым мы вместе учились на курсах радистов, но его отчислили за неуспеваемость, и он оказался в 16-й роте раньше меня. Для него должность каптера, то есть кладовщика, казалась спасением, потому что Саня был очень худенький, мы все удивлялись, как его такого взяли в армию. В учебке мы много бегали и Козлова всегда тащили, поддерживая с двух сторон и меняясь. В роте было еще два человека, отчисленных из учебки радистов, – мой друг Володя Руснак и парень из Молдавии Леша Иванов. Поэтому можно сказать, что мы знали друг друга все два года службы.
Когда свежего молока не было, Ваня доставал из ружпарка мелкашку и мы соревновались, кто первым погасит выстрелом горящую свечку, или кидали на точность ножи, или просто слушали музыку и отдыхали.
Нам очень повезло с ротным, кто знаком с изложенным ранее, поймет, что я имею в виду, употребляя слово «повезло». Такого ротного не было больше ни у кого.
Поскольку рота стояла особняком, в степном поселке, воду и ту привозили в цистернах, продуктами нас снабжали по армейским стандартам, ничего необычного. Двухэтажная казарма, со спальным помещением наверху, канцелярией, радиостанцией и каптеркой, еще конечно были кинозал, баня и сушилка. Все как у всех, все, да не все. Наш командир договаривался с вольнонаемными поварихами из поселка и менял всякие ненужности из каптерки на яйца, молоко, фрукты, поселковые власти тоже помогали роте по просьбе нашего старшего лейтенанта. Скажете – ну и что? Но, кто служил тогда, думаю, меня поймет.
В помещениях роты всегда, в самые лютые морозы, было тепло и сухо, молодых никто не обижал – и в этом тоже заслуга нашего командира. Зовут его Владимир Николаевич Шмайлов, насколько я знаю, он слава Богу жив и живет сейчас во Владикавказе.
С пьянством Владимир Николаевич боролся жестко, например, когда прознал, что «дедушки» заныкали ящик «мухомора», так в ту пору называли дешевый портвейн, ротный построил нас на плацу, при всех вылил вино в ведра и приказал «дедушкам» этим портвешком вымыть туалет, контролировал сам.
