Вообще, в Кировском, как-то удивительно часто нам встречались ротвейлеры, складывалось такое впечатление, что где-то на предприятии их выдают вместо зарплаты. Как-то раз, нам встретился ротвейлер, который был так истощен, что если бы не поводок хозяина, то он вряд ли бы смог перемещаться. Что с ним нам было неизвестно, но судя по взгляду, его крайне редко кормили. А один встретился такой свирепый, что был закован в намордник и строгий ошейник на цепи, но и с этим внушал окружающим страх, чем вызывал безмерную гордость у своего хозяина. Еще мимо нас периодически пробегал бесхозный ротвейлер и, судя по его растерянному взгляду, он или потерялся или был изгнан из дому. Вообщем, в Кировском, ротвейлеры встречались во всех собачьих проявлениях.
Мы наносили последний слой возле выхода на крышу, когда услышали стук в дверь на верхнем этаже, сопровождаемый криком: «Папа впусти, пожалуйста». Потом послышался шум открывающейся двери и начатый спор на повышенных тонах. Мы проявили любопытство и из доносившихся до нас слов поняли, что тот любитель клея был сыном того мужчины который не давал нам ключ от чердака, и что парень что-то утянул из дому для реализации с последующей покупкой, и теперь отец за это не пускал его домой. Стало понятно, почему мужчина был такой озлобленный, шутка ли вырастить такое чадо.
Эта вечная проблема взаимоотношений отцов и детей. Так и всплывают перед глазами эпизоды жизни этого мужчины. Вот он, восемнадцатилетний парень, встречает девушку, и временем убедившись в искренности своих чувств, они создают семью. И вскоре она радостно сообщает ему, что беременна и он горд и жизненные силы переполняют его. Вот он стоит под окнами роддома и кричит: «Кто?». «Мальчик, мальчик!» – в ответ, и как он счастлив: «У меня сын». И в его голове эхом повторяется: «Сын». И на вопросы знакомых он гордо отвечает: «Сын». И его сознание наполняется греющими душу мечтами – вот они с сыном играют в футбол, и он стоит на воротах, а его малыш бьет по мячу и он намеренно пропускает гол, зная, что его сын от этого будет в восторге, и тот весело и задорно смеется, а он счастлив. Вот они с сыном идут на рыбалку, и он учит его, как надо насаживать червяка на крючок. А вот он учит сына бриться, а после заклеивает его первые порезы газетой. Или вот они вместе обсуждают выбор будущей профессии, и он, шутя говорит жене: «Иди мать на кухню, это мужской разговор». Да мало ли приятных фантазий рождается в такой миг. И наконец, он с букетом цветов, с нетерпением ждет свою миссис у роддома, а затем наступает этот трепетный момент, когда он, впервые берет своего сына на руки. И вот, восемнадцать лет спустя, эта его гордость, тянет из дому нажитое тяжелым, физическим трудом, добро, чтобы его продать, и на крыше, обнюхавшись клея, погружаться в мир галлюцинаций. Но ведь это только начало. Настанет день, и этот мужчина, истощенный временем и болезнями, не сможет дать отпор безумцу с разъеденным химическими парами мозгом, и сын, которого он в далеком прошлом представлял утехой старости, будет его бить, забирать пенсию, и обменивать его имущество на галлюцинацию. И когда в своей старческой немощи, этому мужчине захочется пить, то тот, кто должен был бы, не принесет ему тот самый стакан воды.
А этот мужчина оказался вполне нормальным человеком. Мы, позже познакомились с ним ближе. Он когда-то работал на шахте, но после аварии жил на пенсию по инвалидности. Он не курил, не злоупотреблял спиртным и вообще создавал впечатление порядочного человека. Как же так выходит, что в хорошей семье вырастают такие упыри. И это же не единичный случай, такое повсеместно. И часто утверждают, что надо создавать семью, чтобы старость не была одинокой, но так ли страшно это одиночество, если на другой чаше весов такое или схожее по сути.
