Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача - страница 17

Реакцию на это второе мнение предсказать не трудно.

Но если уж лечение начато, то пройти мимо темы побочных явлений (теперь их принято фамильярно называть «побочки») невозможно.

Когда-то я хотел составить целый список самых невероятных жалоб, но потом понял, что получается Википедия, и дело это бросил. Воображению нет конца – понятно, что треть больных реагируют на плацебо так же, как на лекарство, – в меру их воображения, но иногда воображение бывает очень живым. Даже слишком.

Обычно мне тоном откровения рассказывают, что каждый человек реагирует на лекарство индивидуально (спасибо, что рассказали, – наконец-то я узнал что-то новое для себя в медицине!), и далее идет интересный рассказ, как от таблетки пустырника данный человек неделю был прикован к кровати. А валериана просто парализует. Но ненадолго.

Краткая хроника одного объявленного самоубийства

Июль, Симтаот. Центр страны. Жарко.

Кондиционер работает плохо – как нам объяснили, по той же причине: из-за жары, поэтому прямиком в мою спину дует еще и вентилятор. Неплохо помогает. Жара слегка уменьшила и наплыв страждущих, но ненамного – почти каждую секунду кто-то звонит или приходит. При жаре на два-три градуса меньше частота обращений увеличивается прямо пропорционально снижению температуры.

Очередной звонок очередной социальной работницы, которая сообщает мне, что мой пациент по фамилии такой-то сегодня, в 12 часов дня, публично самосожжется вместе с семьей прямо напротив здания ирии (мэрии). Проблема его состоит в том, что у него нет квартиры и она ему не полагается, снять квартиру он не может, так как у него настолько болят спина и нервы, что работать невмоготу. Всё-таки в обход закона квартиру на четверых человек – самого г-на такого-то, его жену и двоих детей – дали. Но двухкомнатную. А ему нужна трехкомнатная, он же в армии служил, значит, власти ему должны. Таким образом, такой-то оценил свою жизнь и жизнь своей семьи в одну комнату.

Посмотрел я в его амбулаторную карту – был он у меня два раза, жаловался на тревогу и плохое настроение в связи с тяжелой жизнью. Такая вот тяжелая у него болезнь.

Но так как самоубийство в программе уже заявлено, а потенциальный самоубийца знаком психиатрической службе, пришлось в такую жару тащиться к обещанному костерку, «на огонек», так сказать.

И вместе с коллегой Остроглазом – психологом и социальным работником –мы вышли на площадь. В тот назначенный час. Приблизительно к двенадцати по дороге мы пришли к мысли, что эта проблема – проблема не медицинская, а социальная, а если некто всё же загорится, то проблема тогда уже переходит в медицинскую, но, опять же, не в психиатрическую, а в хирургическую, а в случае максимального успеха затеянно го – становится проблемой патологоанатомической.

С тем и пришли. А на площади людно – плакаты, плакаты, плакаты и лежанки, лежанки, лежанки. А на лежанках – симтаотцы, симтаотцы, симтаотцы. Так люди протестуют против ракетных обстрелов. На лежанках лежит даже какое-то количество населения, моим учреждением неохваченное, но оно заметно тонет в массах населения уже охваченного. Так что можно эту акцию считать медицинским обходом.

На этой площади и разбил наш друг свой шатер – по случаю жары полог шатра был приподнят, и по зеленым в цветочек трусам, обтягивающим толстую жопу, суицидент был легко узнаваем.

Узнал и он нас, и немного оробел – все же пришли к нему двое мужчин, и каждый из них от природы снабжен аппаратом, легко гасящим любое точечное возгорание. А я, надо сказать, крепко напился с утра чая, а в туалет заскочить перед выходом забыл…