Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача - страница 4

Моя будущая руководительница из города С. (см. рассказы про город С.) встала посреди этого экзамена, вся красная от гнева, и громко закричала: «Что это такое? Кофе не дают! В туалет не пускают!» – выбила дверь и вышла вон, на этом закончив свое так и не начатое психиатрическое образование.

Приятель и коллега, который сдавал экзамен вместе со мной, по его окончании решил подбросить меня до дома, и каким-то образом мы с ним угодили из Тель-Авива в Латрун вместо Ашдода – это сложно, но при желании осуществимо, – словом, до дома я добрался нескоро. А всё от того, что в головах наших было пусто, а во рту присутствовал вкус медной пули. Спустя где-то месяц я получил ответ, что экзамен этот я не прошел.

И вновь я засел за вопросы и книги, как вдруг, уже в декабре (а экзамен был в июле), я снова получил письмо из министерства здравоохранения – оказывается, что-то там пересчитали и в результате пересчета выяснилось, что экзамен этот я всё-таки сдал. Это был 1996 год.

В принципе, конечно, плох тот солдат, у которого в ранце нет маршальского жезла, но, когда я впервые настолько понял иврит, чтобы осознать систему профессионального медицинского обучения в Израиле, я почти твердо решил, что второй экзамен я не сдам – не потяну. Не по Сеньке шапка – уж больно трудно шел язык, да и всё остальное тоже не очень легко. Но постепенно я вошел во вкус и стал штурмовать этот бетонированный дзот окончательного устного экзамена…

Одолел я его то ли с четвертой, то ли с пятой попытки – впрочем, знаю немало людей, ходивших на этот экзамен и дольше. Однако немало и сдавших его с первого раза.

К устному экзамену лучше готовиться не в одиночку, а с кем-то вместе.

На это раз мне очень повезло. Моя Боевая Подруга была настроена очень серьезно – мы идет сдавать, и никаких! Надо сказать, что учиться она умела, памятью обладала блестящей, но ее сковывал страх, и из своих неудач она делала только один вывод (совсем как несчастный Конь на оруэлловском хуторе): «надо учиться еще больше».

Словом, мы сидели и учили, и учили, и учили – часов по 10– 12 в день. В тот момент, когда я почувствовал, что тронь меня пальцем – и из меня забьет кофейный фонтан, я стал глотать психостимулятор – он тогда практически свободно продавался в аптеке, на мое счастье. Прямо в канун экзамена он исчез – видимо, я скупил все запасы этого вещества в нашей стране.

На каком-то этапе мы сообразили, что моей жене, обычно отвозившей меня на экзамен, и так достаточно досталось, и нечего ей туда со мной ездить. Поэтому на экзамен со мной отправилась Машка, тоже моя коллега, которой вскорости самой предстояло преодолеть тот же барьер (что она, кстати, красиво и сделала с первого раза).

При входе, у ворот больницы, где должен был состояться этот «праздник знаний», я встретился с Боевой Подругой. Настроение у нее было самое решительное, примерно как у матроса Железняка, разгоняющего Государственную Думу: «Мы идем сдавать!»

В самом начале своего рассказа я уже писал о том, что с ней стало после первой части, а тогда показалось – ну просто кремень! «Рука зажата, в руке – граната!»

Вряд ли я бы прошел допинг-контроль перед экзаменом – мне кажется, что на каждый рецептор, который мог привести меня к желанному результату, было оказано соответствующее цели воздействие.

Интересно, что кто-то из экзаменуемых еще мог есть – там стоял стол с кофе, чаем и всякой легкой ерундой. Экзаменующая нас профессура что-то ела и пила – ну да, почему бы ей не попить кофе перед предстоящим кровопитием? До сих пор вид нашей профессуры, пьющей кофе, вызывает у меня в душе состояние смутной тревоги – видимо, сцена профессорского кофе/чаепития намертво в моем подсознании связана с этим экзаменом.