Настоятельница замолчала. Зная что та ждет от нее какого то ответа, Элина с трудом сглотнула застывший в горле ком. Прошептала:
–Человек, лишенный веры достоин скорби…
–Скорби и презрения.– Согласилась настоятельница.– Скорби о том, что очередная душа отдалась во власть тьмы и призрения в урок другим. Повтори, человек лишенный веры – достоин призрения.
–Человек, лишенный веры достоин призрения.– Послушно отозвалась словам настоятельницы цетра.
–Призрения и скорби.– Почти касаясь губами уха девушки, горячо зашептала настоятельница.– Он как живой труп. Он источает зловоние и скверну, и даже близкий друг отворачивается от него, страшась принять на себя, его нечистоты. И ты… Ты как этот труп. Ты источаешь зловоние и скверну, ты погрязла в грехе, ты исчадие тьмы, что несет людям лишь зло и погибель.
–Я исчадие тьмы… Несу людям зло и погибель.– Вяло повторила Элина.
От страха и пережитого в прошлое бдение шока, от голода и жажды, девушку замутило. Кружилась голова. Густой аромат розы давил своей удушливой прелью и теперь в нем и в правду ярко угадывался запах тлена и гнили. Конечно, как она раньше не догадалась. Эта вонь исходит не от праведной настоятельницы, а от нее самой. Это она -Элина как отступившая от истинной веры еретичка, источает зловоние и скверну. Она живой труп… и ей предопределена вечность страдания…
–Боги милостивы.– Продолжала настоятельница.– Они всепрощающи и дают каждому шанс.– Пальцы женщины за спиной схватились за ворот покаянного одеяния цетры, и оцарапав ключицы, с силой разошлись в стороны. Послышался скрип раздираемой ткани, а после, на голые плечи девушки вновь легли две узкие холодные ладони.– И я милостива… Я помогу тебе вновь обрести свет. Верну веру. Заставлю принять отвергнутые истины… – прикосновение ладоней к спине стало болезненным, и мгновением позже, Элина поняла, что женщина впилась в ее кожу когтями.– Кто побрезгует той скверной, в коей погрязла грешница, если не такая же грешница?– До крови, раздирая плоть, когти стали опускаться ниже, и Элина услышала стон… Застонав сама, девушка закрыла глаза. Сознание словно вода из худого сосуда медленно покидало ее разум. Воля – до этого мгновения бывшая нерушимым камнем, в цепких объятьях этой странной, жестокой женщины рушилась – словно ветхое здание под напором неумолимых стихий. Было муторно и гадко, болела голова… совсем не хотелось противиться злым холодным рукам.– Боль – принесет тебе очищение. Страдание – даст право на обитание в раю. Я знаю всю праведность этого пути, и я дам тебе свет…
Склонив голову ниже, Элина зашептала молитву.
Про госпожу настоятельницу ходили разные слухи. Кто-то им верил, кто-то нет, но каждая из послушниц испытывала к этой женщине страх. По отдельным ужимкам, по чрезмерной аскетичности, наконец по неправдоподобным замалчиваемыми всеми, но известными каждому историям, из-под маски благонравной святоши то и дело проглядывало лицо зверя…
Одним из первых сильнейших потрясений Элине привелось испытать в первый год, после своего зачисления в послушницы монастыря. Тогда, в свои двенадцать лет, она сдружилась с такой же как и сама – послушницей первогодком по имени Рита. Происходившая из бедной семьи, та обращала на себя внимание, не сочетавшейся с ее корнями хрупкой миловидностью и невероятной – часто доходящей до абсурда, скромностью…
Рита сразу привлекла к себе внимание настоятельницы, и Элина помнится даже немного завидовала ей по этому поводу… Кому не хочется ходить в любимицах у своих высокопоставленных покровительниц пусть даже таких строгих и властных эта.
