Первое время все было хорошо, но вскоре Элина стала замечать, что с ее подругой происходит, что-то странное. До сих пор общительная и жизнерадостная девушка стала сторониться друзей, все чаще старалась остаться в одиночестве и с непонятным упорством избегала бесед на задушевные темы. Девочку мучили ночные кошмары. Пару раз Элина находила ее в слезах…
Закончилось все быстро. Как-то за небольшую провинность Рита была отправлена в келью на покаянную молитву, а на следующий день ее нашли мертвой в саду. Хрупкое тельце девушки болталось в кроне старого дуба, а от ее шеи к тяжелому суку над головой тянулась жесткая кожанная бичева. Самоубийство считалось смертным грехом… Большого сочувствия у обитателей храма смерть Риты не вызвала. Девушку сняли, и словно животное зарыли где-то за стенами монастыря. Все кончилось…
Смерть Риты не раследовалась но у Элины отчего-то сложилось стойкое мнение, что к гибели ее подруги, свою руку приложила настоятельница. Прямых улик тому не было и потому о невероятных догадках на долгое время пришлось забыть. Время шло, память о мертвой подруге постепенно стиралась, а вот смутный страх, загнанный в глубины души уходить не спешил. Черным ядом, пропитав кости, он как затаившийся в логове волчонок подпитываемый все новыми и новыми сомнениями рос, набирался силы, и теперь вдруг осознав правдивость своего существования, полностью поглотил собою сознание цетры.
-Смирение и покорность – вот суть истинной добродетели.– Шептала тем временем настоятельница, упиваясь страхом Элины.– Безропотно принять наказание, с благодарностью позволить длани господней, вырвать из твоей души порок… Как апостолы святой пятерки – без криков вынести отмеренные им судьбою мученья. Разве не это – самый благородный из всех поступков, что может свершить за свою короткую жизнь человек?
Схватив девушку за волосы, настоятельница оттянула ее голову назад. Вцепилась в горло цетры костлявыми пальцами.– Ты позволишь мне отчистить твою душу от скверны?– спросила она, прикусив ухо Элины.– Отчистить тебя огнем боли?
–Не нужно…– Прошептала Элина, попытавшись вырваться из хватки.
–Ты и так умрешь.– Вцепившись в девушку крепче, зачастила настоятельница, то и дела срываясь на хрип.– Матриархат не прощает предательства. По твоей вине город погибнет. Не сегодня-завтра тебя казнят… без покаяния как грязного троля. Осмеянная и обруганная ты подвергнешься позорной смерти… но даже там, за гранью жизни, тебе не обрести покой. Только я могу тебе помочь… помочь войти в рай чистой. Не отвергай мою любовь.
–Не надо…– Задыхаясь, захрипела девушка, пытаясь оторвать костлявую руку от своей шеи.– Я не виновата…
–Не упорствуй. Вина доказана… Прекрати…
Силы были не равны. Быстро слабея Элина забилась в руках настоятельницы будто пойманная в силки птаха. Вскрикнула… Жрице это не понравилось. Намотав волосы цетры на кулак она с силой ударила девушку головой о край киота. В глазах Элины потемнело, а затем по ее лицу побежало что-то теплое и липкое…– Тихо.– Зашипела настоятельница монастыря.– Не протився. Все равно будет, по-моему.
Теряя сознание, Элина выпустила запястья настоятельницы из своих рук. Чувствуя, что сопротивление ослабло, та разжала пальцы и позволила цетре опуститься на пол. Склонившись на ней словно кот над придушенной, мышью перевернула Элину на живот и, сведя той руки за спину, стянула их заранее приготовленным ремешком. Очнувшись от обморока, Элина вновь попыталась ввернуться из хватки, вновь попыталась кричать. Ударом кулака под-дых, настоятельница пресекла жалкую попытку к бунту…
