Записки трейдера. Мальдивы - страница 2

Я не фанат «Стэндапа», специально никогда эту передачу не смотрел, но мельком видел как-то пару выступлений её кумира, которые запомнились только из-за его броской внешности. Имя его я узнал только сейчас, со слов Наташи.

– Я думаю, он обладает аффилативным типом юмора, – выдал я, когда Наташа умолкла. – Тебе не кажется?

– Каким? – Наташа даже перестала уже пялиться на Кудрявого и повернулась ко мне. Хотя бы на минутку мне удалось сбить её прицел. – Я не поняла. Фиктивным?

– Аффилативным, – поправил я. – Пожалуй, это самый лучший тип юмора, с английского переводится, как «партнёрский».

– И что это значит?

– Ну, такой юмор создает атмосферу товарищества, – пояснил я. – Присутствующие словно приобщаются к диалогу. Этот стиль ещё называют связывающим, а использующие его люди воспринимаются как тёплые, добрые, "свои в доску". Они хорошо снимают напряжение в неудобных ситуациях и способны посмеяться над своими ошибками.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросила она. – Про виды юмора? Я, например, из его разновидностей знаю только чёрный и детский.

– Просто ещё в школе мне пришлось столкнуться с агрессивным стилем юмора. Тогда я и заинтересовался этой темой. До этого я думал, что юмор бывает только добрый.

– Расскажи, – попросила Наташа.

– Хорошо, – я был рад, что завладел её вниманием, да и делать было всё равно нечего. – Я уже рассказывал тебе раньше, что вырос в семье военного, а сама специфика воинской службы включает в себя мощную мотивацию к частой перемене мест. Каждое новое назначение для военного – это ступенька к более высокому уровню жизни: должность с повышением в звании или с его перспективой, лучшие условия службы, географическое место проживания, жилищные условия, зарплата… Мы часто переезжали с места на место и, кстати, может быть оттуда, из детства, у меня страсть к путешествиям. Я поменял семь школ, пока получил среднее образование. Из них были даже две экзотических – туркменская и деревенская. В них я учился совсем по чуть-чуть, только последний месяц четвёртой четверти. В обоих случаях отпуск у отца выпал на конец весны и первый раз мы поехали к его родственникам в Туркмению, а второй к бабушке по маминой линии в Краснодарский край, в довольно отдалённую станицу Чепегинскую. Первая поездка мне запомнилась дикой жарой. Особенно, если учесть, что отец служил в то время в Магадане, где в конце мая в тени домов и местах, куда мало проникает солнце, ещё встречаются островки подтаявшего грязного снега, а в начале сентября на верхушках сопок он уже не тает и белые его шапки хорошо видны из любой части города. В Туркмении же свежеуложенный асфальт во дворе дома нашей родни днём из-за жары застывал очень медленно, чем и пользовались местные пацаны, увековечивая на нём, после ухода рабочих, сомнительной культурной ценности надписи и отпечатки своих следов. Большую часть дня, пытаясь остудиться, мы проводили у арыка, купаясь в неимоверно грязной, цвета глины, воде и валяясь на раскалённом, изрытом повсюду коническими воронками-ловушками муравьиного льва, песке.

Моя тётка жила в обычной стандартной пятиэтажке, единственной местной особенностью которой было наличие больших открытых балконов, площадью квадратов на восемь, с выходом на них из кухни.

Их квартира была на первом этаже, балкон утопал в зарослях винограда и вечером, когда чуть спадала жара, здесь, на свежем воздухе, за столом, любила собираться вся большая семья. Традиционным праздничным блюдом были манты – тётка их готовила по какому-то своему секретному рецепту. Большой электрический самовар с чаем и экзотическое, для нас северян, варенье из лепестков роз вообще никогда со стола не убирались, потому что из-за духоты всё время хотелось пить.