– Хотел предостеречь меня от открытия магической школы, – я устраиваюсь на уже знакомом пуфике рядом с креслом хозяйки. – Мне кажется, что он не верит в мою внезапно обретенную магию. Хотя чему я удивляюсь – я и сама не уверена, что она есть.
Ее светлость вздыхает:
– Было бы странно, если бы он поверил в это после проделок матушки Эжени. К счастью, запретить тебе открыть эту школу он не может – дозволение было подписано самим его величеством.
– Но разве он не может убедить его величество переменить решение? Насколько я понимаю, он – племянник короля.
Герцогиня и соглашается, и возражает одновременно:
– Да, племянник. Но он не оказывает никакого влияния на его величество. Скорее – напротив. Если он будет настаивать на отзыве дозволения, то его величество ни за что его не отзовет.
– Между ними столь «теплые» отношения? – удивляюсь я. – Так почему же его величество именно герцога сделал наследником престола?
Я провела довольно спокойную ночь. Мягкая, пахнущая лавандой постель, чистый воздух и вкуснейший пудинг на ужин сделали свое дело – я заснула, едва моя голова коснулась подушки. Кажется, я начинаю привыкать к новой действительности, и герцогиня играет в этом не последнюю роль.
– Его светлость – самый близкий родственник Луисана Десятого, и, за исключением самого короля, именно в нём больше всего крови Виларов. Но именно это и является причиной охлаждения между ними.
– Не понимаю, – честно говорю я.
– Несколько лет назад сын Луисана Десятого, его невестка и внуки погибли в результате нападения мятежников на перевале Правды почти на границе герцогства Шарлен. Убийц не нашли, но многие в столице полагают, что те действовали по наущению нашего герцога – это открывало ему путь к королевской короне. Никаких доказательств этой версии не нашли, но с тех пор его величество весьма холоден с его светлостью.
По спине пробегает холодок. Мне отчего-то неприятно думать о том, что герцог может оказаться подобным чудовищем.
– А вы сами тоже верите в то, что он был причастен к убийству королевской семьи?
Герцогиня отрицательно качает головой:
– Нет, дорогая. Я знаю Анри де Шарлена с детства – он всегда был горделив и самонадеян, но никогда не был жесток. Впрочем, давай оставим высокую политику и сосредоточимся на более интересных вещах.
– Да-да, – подхватываю я. – Расскажите мне об Эжени! Сколько ей лет? Что она любит? Как обходится со слугами?
Лицо герцогини сразу морщится, как будто она проглотила лимон. Но она понимает, что без рассказа о настоящей графине нам не обойтись. Наверняка скоро в поместье появятся гости, и чтобы не выдать себя, мне нужно знать, как себя вести. К тому же, заметить подмену могут и слуги. И что тогда? Обвинение в применении запрещенной магии, снова суд и тюрьма?
– Ей двадцать лет. Тот самый возраст, когда каждая приличная девушка уже должна иметь мужа. Эжени тоже уже могла быть графиней де Версен – если бы ее жениху не вздумалось отправиться в столицу. Род де Версен не отличается ни древностью, ни богатством, и если бы в Эжени была хоть малая толика магии, то для нее этот брак стал бы мезальянсом. Но поскольку она магически пуста, то рассчитывать на более выгодную партию не приходилось. Уже было объявлено о помолвке, когда Шарль де Версен получил предложение занять должность при дворе – рядовую, но вполне денежную. Женитьба на девушке без магических способностей не дала бы ему возможности продвинуться по службе, и он предпочел нарушить данное невесте слово.
