Все было проще и не интересней. Телефона и прочих благ современного прогресса тогда у меня не было, поэтому я брал книги из домашней библиотеки (под неё у нас была выделена отдельная комната рядом с отцовской, да и у меня в шкафу было, что почитать) и вчитывался перед школой, в страхе ожидая второй сигнал будильника, который я ставил, чтобы оторваться от чтения.
Выходя из дома, я ощущал мимолетную грусть и покидавшее меня сокровенное тепло, которое я пытался сохранить, медленно шагая в пределах большого двора. Обледеневшая стальная дверь входных ворот казалась мне чем-то загадочным, и порой я чувствовал страх, отворяя её. Наверное, такое ощущение у меня появилось с тех пор, как в четвертом классе прямо около наших ворот на меня набросилась уличная собака – большое и черное клыкастое существо с черными глазами, вселявшими в ребенка ужас. Тогда меня вовремя спас подоспевший отец, но ощущение неизвестности за пределами дома терзало меня еще долго.
Наша улица была под наклоном, и тесная тропинка между магазином и соседским забором из неё была немного выше моего двора. Дальше был пешеходный переход от магазина и привычная прямая дорога к школе.
Вовремя пути я словно повторно засыпал, погружаясь в метафорическое пространство, заглушенное треском снега и топотом проходящих мимо людей. То, что мой дом находился рядом со школой, я считал небольшим достижением, ведь я мог дольше других оставаться в теплой постели, а короткая дорога лишь доставляла мне удовольствие. Ветер слегка пощипывал мой нос, но появлявшийся со временем утренний свет в окнах будто бы согревал его.
Так, пройдя в школьные стены, меня мигом встретила Алиса, которая, со всей важностью главы совета, уже была на посту. Сняв огромную шапку и закрывавший мое лицо шарф, я поздоровался с ней и тут же получил подзатыльник за опоздание, да и к тому же парочку листовок, оповещавших о ближайшем конкурсе лыжников, в котором принимала участие и сама Стоханова.
Вместе с ней я около получаса расклеивал данные бумаги в классах. Проходящие мимо парни косо всматривались в нашу пару, завидуя тому, что такой неприглядный заучка, как я, вечно ходит рядом с главой студсовета. Я понимал, почему эти взгляды были такими оссуждающими, ведь многие видели в ней свой женский идеал, только я единственный знал её по-настоящему.
Женственная и непринужденная, словно принцесса из сказок, так еще и умна – настоящий эталон. Только вот для других она была солнцем, притягивающим своей красотой, а для меня равной личностью, чьи недостатки также восхищали меня. Так я и понимал любовь – равенство, а не банальное восхищение. Прочие хотят лишь пожинать красоту цветка, но никак не ухаживать за ним.
Уроки шли медленно – это было иронично, ведь я ждал соревнование, как никто другой. Увидеть её радостное лицо от несомненной победы было моим желанием в тот день. Именно тогда, сидя за партой и скучая, я осознал, что хочу этого не просто так. Я, наверное, влюбился…
Зараннее проведенный лыжный заезд на последних уроках был восхитительным. Ослепляющее солнце, крики болеющих и, естественно, занявшая первое место Алиса. Договорившись пойти домой вместе после конца учебного дня, я ждал её, сидя у лесничного оконца, по которому нарос иней. Было уже темно, а яркие уличные фонари передавали предновогоднюю атмосферу. Краем уха я услышал разговор в вестибюле:
