*
И снова я проснулся посреди ночи в поту. И каждый раз в одно и то же время, но каждый раз от разных причин: то я тону, то меня засыпает землей, то меня клюют птицы, то я сгораю в огне, то падаю в бездну, то меня сжимают тиски, то в меня стреляет кто-то в упор. Это наверное потому, что когда-то кто-то встревожил мою спокойную душу, кто-то разглядел лебедя на моем тихом озере, и кто-то захотел его подстрелить. И эхо от этого выстрела до сих пор звенит у меня внутри. Теперь все, что было прекрасного в ней – этот лебедь, несчастный и израненный, который до сих пор ползет к водопою. И этот звук, встревоживший всю тишину моей души, я слышу до сих пор, и теперь постоянно жду следующего выстрела. Раньше я любил разглядывать свои раны в душе, и жалеть себя, зализывая их как кошка, а сейчас я больше не чувствую, или не испытываю ничего. Думаю, стоит снова начать жалеть себя, а вдруг они снова станут видны. Может, когда я начну жалеть себя, то и прежний сон вернется? Лучше всего я чувствую свои раны, когда пытаюсь развернуть свою душу во всю ее ширь для сострадания кого-либо. Многие ли из нас могут вывернуться наизнанку и показать всем свои раны, царапины и торчащие из спины стрелы? Думаю нет. Ведь это сразу обесценивает человека, который старается всем казать абсолютно неуязвимый. С возрастом мы просто сворачиваемся от людей жесткой своей стороной, которая как панцирь становится непробиваемой, и потому даже наши кости и внутренности так же начинают черстветь. А все потому, что мы слишком рано понимаем, что полюбить очень легко, а вот разлюбить весьма трудно. То есть мы сознательно заменяем боль душевную на боль физическую, а потом удивляемся: почему стареть так невыносимо, оставаясь безразличным ко всему вокруг. Теперь я стараюсь представлять свою душу, как наполненный любовью до краев стакан. И моя задача: не проронить ни капли из него в те моменты, когда плохо. Проблема в том, что мы все уже давно разбили этот стакан, и нам не в чего уже наливать эту воду. Сейчас я понимаю, насколько наша душа хрупка и одноразова, как вот этот стакан. Причин для добра на свете много, но нам его больше не в чего складывать. Поэтому реагировать нужно было всегда не хрупкой душой, а более выносливым телом. И не пытаться теперь расслабить душу, с помощью удовлетворения прихотей тела, которое даже и не напрягалось никогда толком. Мне кажется наша душа – это ребенок, и она никогда не должна стареть вместе с телом, только лишь подражая ему из солидарности. Если согласиться с тем, что она одна в нас вечна, то она не должна стареть одновременно с бренным телом. Таким образом, нужно пытаться сохранить как можно дольше в своей душе вечного ребенка с вечной молодостью. И тогда наше тело начнет подражать душе, а не наоборот, как это происходит постоянно. В чем я уверен точно, так это в том, что молодость души зависит от силы нашего дыхания, и чем старше она становится, тем тяжелее дышать. Мало кто знает, что душу можно оживить в отличии от тела, вспоминая лишь ее безумие и радость.
*
С недавних пор я стал переселяться не в тела как раньше, а в души других людей, ища в каждой из них что-то хорошее, а не просто любопытное. И стал себя, как ни странно, чувствовать лучше: ведь нужно было и раньше воскрешать не тело, а душу, но я этого тогда не понимал, пичкая тело разными пилюлями. Мне нравится вселяться в чужие души и смотреть, сколько там любви, добра или сострадания, но все до одной из них были пусты. Все забыли, что от чистоты и молодости души зависит все наше и чужое здоровье. Лично я верю, что наша душа бессмертна и никогда не стареет, в отличии от тела, которое иссыхает как инжир на солнце. Я не знаю, когда это произошло, но я почему-то стал с какого-то момента быть уверенным, что если моему телу будет хорошо, то и душа то же расслабиться. Хотя только сейчас понял, что в детстве сам получал восторг не от телесных удовольствий, а лишь от духовных. От идей, образов, чувств, сказок, легенд, чудес, которые переполняли меня каждый раз до краев, как вода стакан. И только после этого тело то же расслаблялось, и потом я спал как котенок на облаке. Тело всегда было вторичным, а не как сейчас первичным: постоянно думать, где бы во время поесть, когда бы во время поспать, и все что оно попросит еще – не игнорировать. Только чем больше тело кормить, тем больше оно начинает просить, и никогда не насыщается. Душа же всегда всем довольна, только вот одна беда, ее давно никто уже ни чем не кормит. Нужно есть как можно больше духовной пищи, а значит, наши мысли должны быть всегда сладкими и вкусными. И вот только когда душа станет сыта, то и тело успокоиться и будет счастливо, а не наоборот.
