*
Сейчас я понимаю, что без надежды и веры в лучшее не выжить просто, однако в детстве я постоянно корил себя именно за эти чувства, и отчаянно с ними боролся, как с пережитками чего-то ненужного. Я так безудержно верил каждому слову, каждому обещанию, каждому приглашению, и точно так же безудержно разочаровался каждому грубому слову, каждому отворачиванию, каждому игнорированию. Обостренная впечатлительность работала в обе стороны с одинаковой силой. Но позже каждая улыбка в моей жизни стала предательской, и я долго не мог поверить и понять почему так происходило? А потому, что за улыбкой проще всего скрыть ложь и внутреннее беспокойство. Улыбка, она как легкая пробежка, всегда успокаивает и вруна и верящего, то есть меня. За улыбкой проще всего скрыть свои колебания и раскачивания перед тем, как что-то делаешь. А значит, все таки, те кто улыбаются, испытывают какие-то угрызения совести, а может быть просто пытаются скрыть личную боль. Они как бы натягивают эту маску, словно говорят нам: «Да все в порядке, видишь как мне весело!». Сколько раз ловил себя на мысли: «сначала нужно узнать человека поближе, прежде чем доверять ему что-либо ценное», и каждый раз нарушал данное себе обещание, только увидев его улыбку. Любая улыбка всегда обезоруживает. Всегда, это наше слабое место, ведь нас с детства учат, что когда нам хорошо, то мы улыбаемся, а когда нам хорошо, то мы не склонны к коварству. Точно так же мы оцениваем и других. Но почему-то в реальной жизни, все кто улыбались мне, предавали быстрее тех, кто смотрел на меня с суровым лицом, даже тех, которые меня критиковали во всем, то есть тем, кому я сам доверял меньше всего. Был у нас один парень, ходил всегда и улыбался довольный, всем рассказывал, куда он поступит, сколько будет зарабатывать, в каком большом доме будет жить. И говорил это всегда с улыбкой, и потому мы все верили ему без тени сомнения, кто-то завидовал даже, кто-то радовался вместе с ним, заводя с ним дружбу, делясь какими-то игрушками. На самом деле, оказалось, что он живет в полной нищете с бабушкой, которая работала уборщицей с нищенской зарплатой. А мы все наивно думали, что его родители респектабельные люди. Сначала, когда я об этом узнал, то обиделся на него, но потом понял, что это горделивое вранье – лишь попытка пережить свое нерадостное положение. Он хотел, чтобы хотя бы другие думали, что у него все хорошо. Вероятно, он не хотел говорить правду, чтобы никого не расстраивать, и избежать унижения. И он был прав, узнай кто из более обеспеченных семей об этом раньше, они бы никогда не допустили его в круг своего общения, и никогда бы не поделились своими вещами, и не приглашали бы так часто к себе в гости. Улыбка первый признак вранья, каким бы он ни был: имеющим корыстный интерес или скрывающий личную боль. Улыбающемуся человеку верить нельзя, так он пытается что-то скрыть от нас. Но что? Ведь так можно ненароком и обидеть страдающего человека или попасть в умело расставленные сети. С улыбкой я бы сравнил разве что еще слезы. Эта такая же ширма для любого обмана, особенно женского, и надо сказать, они более эффективны, чем улыбка. Потому что инстинкт разделить с незнакомым человеком его боль у нас почему-то гораздо выше, чем инстинкт разделить с тем же человеком его радость. Если хорошо попросят, то мы готовы помогать всем. Как жаль, что такие возвышенные чувства в наше время стали лишь приманками. Наверное, поэтому я не люблю все эти праздники, где полно улыбок, веселья, подарков, – потому что все это ненастоящее и притворное. При первом же скандале, они начнут друг друга проклинать, как будто никогда не было совместной радости. Для меня улыбка – это договор хороших отношений, а не маска, как для других. Поэтому я и не люблю эти маскарады, что толку, если скоро придется от них выслушивать уже оскорбления. С самого раннего детства я желал всем одного только добра, но окружающие в ответ только делали подножки, втыкали ножи мне в спину или плевали в лицо, потому что видели, что я перед ними открыт, доверчив и готов на любую помощь. После таких отдельных случаев, начинаешь себя перестраивать, и уничтожать все самое хорошее, становишься злым, коварным и недоверчивым, не хочется лишний раз даже улыбнуться случайному прохожему. Именно поэтому добра становится меньше, – просто потому что оно всегда не взаимно, в отличии от зла, за которое хочется мстить еще большим злом. Когда же зло станет такой же приманкой, как и добро?
