– Но… Я думала, ты дома, а тут звонит охрана и…
– Я сбежала. Можешь отругать, посадить под домашний арест, рассказать деду.
– Зачем же ты так? – слышу её шаги за спиной. – Мало ли, что могло с тобой случиться? Темень. Незнакомый город. Разве можно?
– Прости, я виновата, – возвращаю транспорт на место. – Не удержалась, – поднимаю на неё взгляд, и уснувшая было совесть даёт о себе знать в троекратном размере, потому как замечаю на её лице искреннюю тревогу и волнение.
– Что с тобой? – наклоняется, шагнув ближе.
Опускаю голову. К своему удивлению, замечаю, что умудрилась порвать джинсы и стесать кожу до крови. Щипать начинает только сейчас, когда все системы организма потихоньку восстанавливают свою работу после пережитого стресса.
– Упала. Не переживай, там ерунда! – беспечно машу рукой.
– Тата, – с укоризной произносит моё имя, вздыхая.
– Извини…
Не ради красного словца повторяю. Действительно понимаю, что совершила опрометчивую глупость. По сути, она права, на том пляже могло произойти всё, что угодно.
Что, если бы я не была приучена носить с собой баллончик?
А если бы выронила его в борьбе и не смогла им воспользоваться?
Ледяной озноб охватывает тело, стоит мне представить ситуацию в которой, убежать от хулиганов не удалось бы.
Как бы они поступили со мной? Осталась бы я жива?
– Не делай так больше, прошу тебя, – будто бы сквозь пелену доносится до меня мягкий голос бабушки Алисы.
– Не стану, – обещаю, вытирая влажные ладони о ткань джинсов.
– Пойдём в дом. Нужно обработать коленку.
Шагаю за ней и ещё раз мысленно благодарю Всевышнего за благоприятный исход произошедшего.
– Садись, – кивает в сторону дивана, когда оказываемся в гостиной, а сама исчезает за дверьми ванной комнаты, расположенной здесь на первом этаже.
– Да не беспокойся, я сама обработаю.
– Сами с усами, – ворчит женщина, появляясь передо мной с аптечкой в руках.
– Я взрослая, не нужно со мной возиться.
– Взрослая, а умом-то не подумала, когда в ночь отсюда сбегала в неизвестном направлении, – журит, откручивая крышку флакона. – Помнится, и мать твоя была такой же. Думали, не вырастет ребёнок целым, да невредимым. Что ни день, то приключение было у нашей Насти...
Встречаемся глазами, и она запоздало понимает, что сказала не то, что следовало.
– Никогда не сравнивай меня с ней, – ощетинившись, предупреждаю.
– Я всего лишь…
– Не говори со мной о ней, не вспоминай при мне её имя.
– Тата...
– Не хочу слышать о ней вообще, – заявляю ледяным тоном, поднимаясь с дивана. – Лично для меня она умерла.
– Господи! – прижимает ладонь ко рту. – Так нельзя, это твоя мать!
– «Мать», – вкладываю в это сочетание букв всё то презрение, что испытываю к этому человеку. – Ты сейчас серьёзно? – горько усмехнувшись, направляюсь к лестнице. – Женщина, сделавшая выбор в пользу своего личного счастья, вряд ли смеет называться матерью. Напомнить тебе, на кого она променяла нас с отцом? – оборачиваюсь, взбежав на несколько ступеней.
Молчит. Опускает взгляд. Перебирает дрожащими пальцами пузырёк с обеззараживающим средством.
– Пойду спать. Доброй ночи, – бросаю напоследок и, резко крутанувшись, поднимаюсь на второй этаж.
– Доброй. На новом месте, приснись жених невесте, – тихо отзывается она.
*********
Этой ночью я сплю просто отвратительно. Во-первых, меня долго мучает бессонница, а во-вторых, во сне я вижу не своего жениха, а того самого хулигана, догнавшего меня на пляже.
