Встаю рано, однако вопреки этому ничего не успеваю.
Всё валится из рук и идёт наперекосяк. То волосы собрать не могу в уже привычную высокую причёску. То с макияжем слишком долго вожусь, потому что никак не получается провести карандашом идеально ровную стрелку.
В общем, если опустить детали, одетая, накрашенная и хмурая, сажусь в машину к Петру Игоревичу на двадцать минут позже, чем должна была.
Бабушка Алиса, выбравшая в качестве наряда строгое бежевое платье и шляпку в тон, никак на это не реагирует. Оторвав взгляд от газеты, снимает очки и коротко сообщает водителю о том, что мы готовы ехать.
Что до меня… Опаздывать я не люблю, отец всегда учил быть везде и всюду вовремя, но сегодня… Клянусь, Вселенная, как будто бы, намеренно меня тормозит. Вот даже цветы удаётся купить не сразу! Приличные приходится поискать.
– Ты отлично выглядишь, милая, – бабушка делает мне комплимент, когда я в очередной раз придирчиво рассматриваю себя в зеркале.
Захлопываю пудренницу и бросаю взволнованный взгляд в окно. Через узорчатую калитку хорошо видна площадка, заполненная школьниками.
Пётр Игоревич открывает дверь.
– Пойдём? Или хочешь пропустить линейку? – спрашивает Алиса Андреевна неожиданно, очевидно, по-своему расценив моё состояние.
– Я сама, – беру букет и, осторожно ступив шпилькой на асфальт, выхожу на улицу.
– Я бы хотела поздороваться с твоим классным руководителем, не возражаешь? – интересуется моим мнением, следом покинув салон автомобиля.
– Пожалуйста, не нужно привлекать ко мне лишнее внимание. Ты обещала, что не станешь.
– Хорошо, – кивает, смиренно принимая мою позицию. – Целовать нельзя, можно хоть пожелать тебе удачи? – коснувшись моего плеча, улыбается, словно и не было между нами того неприятного разговора, случившегося позавчера вечером.
– Всё будет нормально. Я пойду, мне пора, – взглянув на часы, коротко прощаюсь и вместе с потоком хохочущих подростков направляюсь к зданию, в котором мне предстоит провести, как минимум, ближайшие пару месяцев.
Школьный двор, украшенный сиренево-белыми шарами, встречает меня музыкой и возбуждённым гомоном голосов.
Кто-то разговаривает, кто-то смеётся, кто-то ревёт.
Тут и там мелькают белые банты, пёстрые букеты и цветастые рюкзаки.
Останавливаюсь посреди этого хаоса. Ищу взглядом табличку 11 «А» и, почти сразу же заприметив её, уверенной походкой направляюсь к пожилой женщине, очень похожей на моего будущего классного руководителя.
С невозмутимым лицом вклиниваюсь в квадрат, предназначенный нашему классу. Занимаю место в крайнем ряду, но учительница громко выкрикивает мою фамилию, жестом подзывая к себе.
– Джугели, верно?
Ловлю на себе любопытные взгляды близстоящих выпускников.
– Да.
– Я – Матильда Германовна, приветствую, – мазнув ручкой галочку на бумажке, здоровается со мной она. – Стань-ка сюда, милочка, мне срочно нужно прикрыть это безобразие. Владислава, покороче юбки дома не нашлось? У младшей сестры взяла? – обращается к высокой блондинке, расцеловывающей в обе щеки рыжую подругу.
– Это мини. Тренд сезона, – раздражённо цокая, отвечает ей девушка.
– Это, Ковалёва, называется стыд и срам! Стратегически важные места необходимо прикрывать, ты в курсе?
– Да бросьте, Матильда Германовна, грех тёлкам прятать такие копыта, – вмешивается в их разговор бритоголовый парень, жующий жвачку.
– За языком следи, Чижов.
– А чё?
Дальнейшие реплики заглушаются песней «Учат в школе», льющейся из колонок.
