Он, широкоплечий, сильный и тяжёлый, сидит верхом на мне.
Дышит с неровным интервалом. Давит ладонями на плечи и прижимает к земле, не позволяя сдвинуться с места.
Вынуждает установить зрительный контакт и испуганно замереть в ожидании чего-то ужасного.
Ветер колышет тёмно-шоколадные завитушки волос, спадающие на лицо.
Его яркие, каре-зелёные глаза с прищуром смотрят на меня в упор.
Губы, словно в замедленной съёмке, растягиваются в усмешке.
Горячие, чуть шершавые пальцы со сбитыми в кровь костяшками касаются моего лба…
– Тата…
Взметнувшись на подушках, подрываюсь с кровати одновременно с тем, как за окном раздаётся раскат грома.
– Чёрт! – едва ли не кричу от неожиданности.
Вспышка света озаряет комнату, порыв ветра парашютом раздувает занавески и почти мгновенно на улице начинается самый настоящий ливень.
Вскочив, босыми ногами бегу по холодному полу. Толкаю стеклянные двери и закрываю веранду, оградив себя тем самым от разгулявшейся стихии.
Поправив занавеску, возвращаюсь к постели. Сажусь на высокий матрас и, нервно потеребив косу, решаю всё же дёрнуть верёвку напольного светильника.
Так лучше.
Подползаю к изголовью кровати. Подтягиваю ноги к груди и обхватываю себя руками, тут же ойкнув по причине того, что задеваю стёсанную коленку, опрометчиво незаклеенную пластырем.
Уложив голову так, чтобы не касаться раны, устало прикрываю веки, всё ещё ощущая в мышцах то нервное напряжение, которое чувствовала, очнувшись после своего видения.
Сердито закусываю губу.
Это всё дом виноват.
Огромный.
Чужой.
Холодный.
Почему, почему нельзя было остаться в Москве? Зачем и кому нужен был этот переезд?
Всё теперь по-другому! Всё не так! Всё разрушилось!
Глаза предательски увлажняются, но я не позволяю себе расплакаться. Шмыгнув носом, сердито дёргаю одеяло на себя и укладываюсь.
Долго ещё слушаю дождь, монотонно тарабанящий за окном.
Вознамериваюсь до самого утра не сомкнуть глаз, но в итоге, измотанная событиями прошедших суток, засыпаю.
*********
Наутро болит голова и… ягодицы, натёртые с непривычки сидушкой велосипеда.
Завтрак уже по традиции пропускаю. Полежав в ванной, хмурая и разбитая первую половину дня бесцельно слоняюсь по комнате.
Пробую почитать книгу, прихваченную с собой в поезд, но откладываю. Слушаю музыку на айподе, однако быстро надоедает. Включаю плазму и нахожу спортивный канал, но и это не помогает взбодриться. Скорее наоборот, загоняет меня в незнакомую до этого момента депрессию, ведь приходится вспомнить о том, что пришлось оставить в Москве своего тренера. Вместе с мечтой о том, что я продолжу серьёзно развиваться в профессиональном спорте.
Западня, куда не глянь.
Проголодавшись, всё же иду вниз ближе к двум часам. Сухо поздоровавшись с бабушкой, отправляю в себя в обед и снова поднимаюсь к «себе». (Благо, она меня не останавливает).
Остаток дня провожу в спальне. Собираю сумку с канцелярией. Готовлю белый брючный костюм, в котором собираюсь пойти на линейку. Достаю из коробки новые босоножки. Подбираю аксессуары и украшения.
Всё это без настроения. Скорее по привычке. Идти в новую школу совершенно не хочется. Меня вполне устраивала та, в которой я отучилась крайние четыре года…
Переживаю ли я? Накануне первого сентября, вечером и ночью, вообще никакого волнения не испытываю, но вот за несколько часов до начала торжественной линейки со мной начинает твориться что-то странное.
