***
Горячий воздух пропитался травами и удушливой гарью. Он дрожал, врываясь в лёгкие болезненными толчками, и каждый вздох грозился стать последним.
Рана в плече была пустячная. Однако туземцы Яманских островов мазали наконечники своих стрел смолой чёрного анчара, – яда, от которого не было спасения. Его, как и пятерых других матросов, подстрелили, когда они направились источнику, чтобы пополнить запасы пресной воды. Двое погибли сразу. Трое других скончались от полученных ран чуть позже на корабле. Он остался один.
Сквозь багровый туман в сознание пробивались мерные удары бубна и заунывное камлание шаманки, призывающей духов. Он ждал, что Смерть придёт за ним. Ждал, когда холодное дыхание коснётся лица, и он наконец-то освободится и от мучительной боли, разъедающей внутренности, и от оков собственного тела.
Внезапно всё исчезло. Стихло пение, испарился удушливый травянистый запах. Он с трудом приоткрыл глаза и увидел Тьму, вглядывающуюся в его лицо. Она висела над ним так близко, что он кожей чувствовал обжигающий холод. Стало так страшно, что захотелось кричать от дикого необъяснимого ужаса, но он не смог издать ни звука. А потом вдруг стало всё равно. В конце концов, разве не этого он ждал, находясь в ядовитом бреду?
Тьма зловеще усмехнулась. Это казалось неправдоподобным, но он был готов поклясться, что почувствовал, как бесконечная чернота осклабилась. И в ту же секунду что-то ударило в грудь. Тьма забиралась под кожу, разливаясь по сосудам и смешиваясь с отравленной кровью.
Левая рука занемела, а затем ладонь пронзила жгучая боль. Стало настолько невыносимо, что он заорал, захлёбываясь собственным криком, и… пришёл в себя.
Шаманка склонилась над ним. Так низко, что жемчужные нити её маски почти касались его лица.
– Твой отец забирал жизни невинных, чтобы Смерть служила ему, – прохрипела она. – Пришло время отдавать долги. Теперь ты, Дамьен Дюпре, будешь служить Смерти, чтобы вернуть покой тем, чью жизнь отобрали. Ибо всё должно быть в равновесии, и прах возвращается к праху.
Дамьен проснулся резко, как от толчка, и несколько долгих секунд бессмысленно смотрел в пустоту перед собой.
В кабинете стояла непривычная тишина. Тяжёлые напольные часы показывали начало третьего. Потерев лицо руками, Валентайн поднялся с кресла, подошёл к бюро и выудил из его нутра бутылку десятилетнего северского вина. Вздохнув, некромант выдернул пробку, сделал пару глотков и задержал взгляд на собственном отражении в зеркале на дверце бюро.
Некогда серебристые глаза теперь были черны, а кромка радужки отливала темно-алым цветом. Это были глаза не человека, а Смерти, чью пугающую разрушительную мощь он чувствовал под кожей. Если бы не защитная татуировка, эта сила давно бы его уничтожила.
Дамьен поднёс к лицу ладонь. Чёрные штрихи соединялись в круг, внутри которого над волнами океана темнело лунное затмение в окружении нескольких звёзд и кругов. Артефакт, подаренный само́й Смертью, чтобы сохранить хрупкое человеческое тело и позволить своему избраннику видеть и слышать мёртвых. Однако стоило кому-нибудь из живых прикоснуться к татуировке, как она тотчас забирала всю энергию, оставляя лишь безжизненный прах.
Внезапно раздался стук, и, не дожидаясь ответа, в кабинет ворвался встревоженный Иво.
— Господин Валентайн, внизу вас ожидают из отдела полиции. Четверть часа назад в Изумрудном переулке обнаружили тело девушки с перерезанным горлом. Говорят, во рту у убитой нашли серебряный рунт. Вас просят приехать на место преступления.
