Раб всегда, всегда, всегда намного свободнее своего Хозяина.
У Раба нет забот, нет причин для волнений, нет каких-либо обязательств. Ничего. Ноль.
Можно подумать, что вдобавок он лишён ещё и такой важной части повседневности как выбор. Но это тоже не соответствует истине: как минимум, у Нижнего всегда есть стоп-слово, при помощи которого в любой момент можно отменить любое действие. А это и есть самый настоящий выбор, пусть и не очень разнообразный. Главное — что он присутствует.
У меня нет точного ответа на вопрос, кто же в связке Верх-Низ находится в более выгодном положении. Кто из них получает больше? Кто более зависим?
Об этом мы с Адель спорили много-много раз, но так и не пришли к общему знаменателю. Ведь каждый — и я, и она — судил по себе, а наши подходы к Тематическому партнёрству изначально базировались на принципиально разных фундаментах. Сходились мы только в том, что в любых отношениях всегда проще тому, кто меньше боится эти отношения потерять.
Думаю, нам с Кацуми очень повезло, поскольку она, будучи моей женой и Нижней партнёршей, страшилась расставания ничуть не меньше моего. А я не просто боялся потерять её, я стал полностью зависим от неё с того дня, как впервые коснулся. Кацуми была моей одержимостью. Возможно, подобное и называют любовью с первого взгляда. Наверняка могу утверждать лишь то, что одного взгляда бывает более чем достаточно, чтобы привязаться к кому-либо намертво. Мы оказались привязаны оба, хотя причины наших привязанностей различались. Мной руководила страсть, а Кацуми — безвыходность.
Она была обещана одному богатому человеку. Но после того, как я лишил её невинности, Сакаэ не имел права вернуться домой с обесчещенной невестой. Ситуация и без того была конфликтной. К счастью, позже Сакаэ удалось договориться с тем человеком и отдать ему в жёны старшую сестру — Айку. Так я одномоментно стал для Кацуми и новой семьёй, и первым любовником, и незапланированным мужем, и любящим Хозяином, и вскоре — отцом нашего общего сына.
Даже за все прошедшие семнадцать лет с того дня, как узнал, что моя супруга беременна, я едва ли успел заметить, когда это Саша из беспомощного кулька превратился в самостоятельного юношу, который при определённом стечении обстоятельств уже вполне мог сам стать отцом.
Примерно в час ночи грохот закрывшейся входной двери разбудил меня. За что я скорее был благодарен, потому как заснул прямо на стуле за рабочим столом. Затем я расслышал две пары торопливых ног, характерные приглушённые звуки, сдавленные голоса. Не скрою, был великий соблазн выйти в коридор и поприветствовать гостей, предложить им чаю и спросить, имеются ли у них в наличии презервативы. И всё-таки я решил дождаться утра.
— Оу!.. — с нескрываемым разочарованием пальнул Саша при входе в кухню. — Ты уже не спишь?
— И тебе доброе утро, — не поворачиваясь, ответил я, попивая свой привычный утренний кофе и продолжая глядеть в книгу.
Саша, недовольно сопя, проследовал к холодильнику.
Непостижимым образом ему удалось собрать в себе все самые лучшие черты внешности и от меня, и от Кацуми: её глаза и мой рост, её изящество в движениях и позах, мою выправку и развитую мускулатуру, азиатскую прямую структуру волос, но славянскую мягкость цветовой палитры. Стригся он довольно причудливо на мой вкус, в соответствии с нынешней модой на какую-то корейскую поп-группу. Да и одевался Саша, скажем так, специфически. Но меня, как отца, больше всего волновало другое.
