— Юрий Александрович, — сказала Катя, — а как мне ехать домой?
— Ты о чём? — удивился я.
— Ну… Моё платье…
— А, да. Завтра куплю тебе другое.
— Ладно, — она стихла, но, видно, ещё что-то хотела спросить.
Я решил задать свои вопросы, пока она колеблется.
— Ты живёшь в общежитии?
— Да.
— С соседкой?
— С двумя соседками.
— Дружите?
Выдержав паузу, Катя ответила:
— Не то чтобы… Они меня не очень любят.
— Почему?
— Я… не тусуюсь с ними, — сконфужено, едва-едва приметно уголки Катиных губ дрогнули в улыбке. — Не хожу на вечеринки, ругаюсь, если они водят парней.
— А они водят?
— Да. Иногда. Иногда даже ночью.
— Ты сообщала об этом вахтёрше?
— Нет. Конечно, нет. Иначе они меня убьют.
— А в родительском доме ты с кем жила?
— С мамой, сестрой и отчимом.
— Дружная семья?
— Ну… — Катя замялась. — Нормальная, обычная. Со своими тараканами. Отчим мне всё равно что отец. Мама вся в нём. А сестра — сестра давно замужем.
— У вас близкие отношения с сестрой?
— Да не сказала бы…
— Почему?
— У нас… большая разница в возрасте. Девять лет. Она считает, что с моим появлением родители про неё забыли. Может, отчасти это и так. Потому что, когда я родилась, папа был в запое. И по пьяни погиб на заводе, несчастный случай. Мама почти сразу снова выскочила замуж и всё внимание отдавала новому мужу. Ну и мне тоже, потому что я маленькая была. Получается, папа, в смысле дядя Костя, отчим мой, очень вовремя появился. Он сильно старше мамы, у него своих двое детей взрослых. Ему тогда пятьдесят примерно было. И я долго думала, что он и есть мой папа. А Лена, это сестра моя, всё мне рассказала. Вот и не получилась у нас дружба, — Катерина в который раз вздохнула и посмотрела на меня уже более осмысленным взглядом. — Вам, наверное, не очень интересно?
— Интересно. Очень.
Она положила голову мне на грудь, протяжно выдохнула носом. Она оживала, приходила в себя, успокаивалась.
— Юрий Александрович… — начала Катя, не глядя на меня. — А… у вас… всегда так было?..
— Как так?
— Я имею в виду… — её дыхание участилось. — Я имею в виду, как сегодня… у нас.
— Ты спрашиваешь, всегда ли я практикую жёсткий секс?
— Да.
— Нет. Не всегда. Я могу быть ласковым. Изредка.
— А зачем вам… — она не договорила.
Но я и без слов понял, что её интересует.
— Так я чувствую себя целостным. Чувствую, что именно так всё правильно, всё находится на своих местах.
— Ясно.
Я улыбнулся, зная наверняка, что ничего ей неясно. Она просто не в состоянии сформулировать правильные вопросы или пока боится их озвучить.
— Я научу тебя, — сказал я, обнимая её крепко-крепко. — Ты поймёшь, сколько свободы скрыто в невольности. Человек свободен не в бесконечности всего, он бесконечен в малости ничтожного.
Она кивнула и призналась:
— У меня голова кружится. И тошнит.
— Ты просто голодна. Сейчас я тебя накормлю и уложу спать.
— Мы будем спать вместе?
— Да. А что?
— Не знаю… я…
— Ты никогда не ночевала с мужчиной в одной постели? Я знаю.
— Я вообще ни с кем не ночевала в одной постели. Ну, может, с подругой давно в детстве.
— Ты привыкнешь.
— Вы хотите, чтобы мы теперь спали вместе каждую ночь?
— Пока только эту.
Вновь последовал скупой, но согласный кивок.
Я вытащил заглушку, чтобы начала уходить вода, включил душ, сполоснул и себя, и Катерину. Затем вышел из ванны, обтёрся полотенцем и помог выбраться Кате, протёр насухо и её другим полотенцем. Потом я попросил её нагнуться, чтобы обработать мазью особо пострадавшую область. К счастью, крови не было, но Катя морщилась пока я накладывал заживляющее лекарство — видимо, щипало.
