Запретный Дворец - страница 78

Свет распространялся недалеко. Эней занял место рядом со свечой, тогда как Шари сидела ближе к углу. Негласно было решено не пускать Энея к стенам, чтобы не испытывать его нервы на прочность. Сорин устроился у самого огня и аккуратно раскрыл газету, стараясь её не поджечь. Он внимательно читал новости, пропуская разделы домоводства и советов гадалок. Спорт также был лишён должного внимания. К запаху резины добавилась тонкая ниточка дыма.

Мысли Шари напоминали реку с ровным течением. Пока она, неторопливо рассекая воду, не наткнулась на небольшой камень, торчавший из водной глади. Этим камнем стала мысль – когда Сорин отдал Менри вырезанную фигурку герана, он перед этим прошёлся по ней наждачной бумагой? Не засадит ли девочка себе занозы в пальцы, трогая статуэтку? Шари понимала, насколько бессмысленно сейчас об этом думать, но вопросы назойливыми змейками сновали в голове, шипели и кусались при попытке выкинуть их оттуда.

Она не успела задать вопрос, как Сорин возбуждённо воскликнул:

– Шари, смотри! Смотри, про маму в газете написали!

Шари тут же подлетела со своего места и приблизилась к брату. Она сосредоточила взгляд, пытаясь привыкнуть к тусклому свету огня. Разглядев, наконец, рукой подманила Энея со словами:

– Эней, иди сюда, взгляни!

Втроём они согнулись над газетой. Из-за смешивающегося дыхания огонь плясал поклонами в разные стороны. Шари как раз вытянула голову над свечой, и игра теней сделала её лицо пугающим.

В газете на всю страницу было напечатано изображение труппы артистов. На первом плане оказался барабанщик, вылезающий из угла, рядом с ним примостились скрипач, виолончелист, трубач и певица. Чтобы помочь Энею разобраться, Сорин ткнул пальцем в один из силуэтов в центре. Ратта словно была на втором плане, и одновременно с этим всё действо происходило вокруг неё, она была центром и ядром представления. Это была красивая женщина в длинном платье, с распущенными волосами, браслетами на руках, изгибы её тела показывали, что она вот-вот закружится под переливы музыки.

– Вот она, – с любовью и нежностью в голосе произнёс Сорин. – Наша мама.

– Тут внизу подписано. «Ребята Овейны», – прочла Шари и усмехнулась. – Я думала, они перестали так называться года полтора назад. Мама не хотела, чтобы в названии было только её имя, предлагала что-то более нейтральное.

– Видимо, остальные ребята были несогласны, – развеселился Сорин. – Так и представляю, как Палочник с этим его свистящим говором спорит с мамой по этому поводу. – Он нахмурился и притворился, будто кого-то отчитывает. – Ты, дорогая-с, со мной не спорь! Совсем страх потеряла-с! За чужими спинами прячешься, будто мы тебя на повешение ведём-с. Это честь-с-с, а не наказание. Идите-с, танцуйте-с!

Он так смешно передразнивал одного из «Ребят Овейны», что Шари расхохоталась. Она помнила Палочника, чьё имя затерялось где-то двадцать лет назад. Он ходит с тростью, строит из себя древнего старика и говорит будто шипит.

Даже Эней улыбнулся, пускай и не знал, о ком идёт речь.

Сорин вчитался в следующую страницу рядом с изображением.

– Тут написано, они сейчас в Нижнем мире. Поехали на юго-запад от Паратосса. Конечно, в совсем дальние районы им путь заказан, там же другие расы дышать не могут из-за отсутствия мембранного купола. Но до его границ, предполагается, «Ребята Овейны» обойдут все населённые пункты.