Хотелось бы предостеречь тот пограничный слой «как бы мужчин», от попыток подражания женским практикам (ныне столь частых). Как правило, это искусственное отступление от мужского естества и рассудка. Конечно, кто готов во всем отказаться от
мужских атрибутов и действительно сделаться женщиной, – со всеми вытекающими этическими и практическими последствиями, – за таким можно, да и то с натягом, признать, что он понял жизнь – на женский манер. Но тому, кто отвергает этот нелепый путь познания, – не следует и делать вид, будто он понимает суть женской психологии, женского секса и оргазма. Это в полной мере относится и к моим опытам – рассудочным, и довольно безуспешным попыткам их понять. Мы не можем – и не должны отрекаться от мужской жизни и привычек, от своего мужского рода и рассудка, и даже, напротив, – укреплять его, чтобы дальнейшим опытным путем, «без подражательства и обезьянничанья», понять женщину настолько, насколько это возможно для нашего линейного ума и разумения. Попытаться своим разумом вычленить хоть какой-то «не природный» и не животный смысл – из почти религиозного женского поклонения сексу и их сверхчувственному растворению в вихрях интимной «пляски».
Мы не должны недооценивать и не можем принимать за заблуждения эти странные для нас женские представления о сексе, их поведение при слиянии, и практики женского оргазма. Тем самым мы лишь закроем себе доступ к разумному их пониманию. Духовное содержание проживания ими недолгих мгновений пика сексуальной близости, – духовные озарения при бессознательном подчинении каждой клеточки женского существа, обрушивающимся на них в эти минуты чувственных «водопадов», да и сама роль и место сексуальной эмоциональности в жизни любой женщины, скрыты от нас – туманом «просвещенческих» книг о сексе, содержанием интимных трактатов и собственного – сугубо индивидуального опыта. А далее – и содержание духовных озарений, и обоснование жизненной необходимости сексуальной эмоциональности в женщине – все теряется в лабиринтах рациональных «загогулин» наших мыслительных процессов.
Однако и то, чем женщины действительно мыслят, и что они называют «умом», соответствует скорее «бессознательному», нежели уму в нашем понимании, который накрепко привязан и, более или менее, приравнен сознательности и рациональности. Но в высшем состоянии сексуальной диффузии, при ее растворении в волнах оргазма – «рацио» женщины (и без того слабо сформулированное) напрочь исчезает. По-видимому, рациональность ума можно ослабить, лишив, например, ощущения контроля над действиями и движениями тела. Но состояние, лишенное рациональности ума – может быть только бессознательным. Несколько интерпретируя психологические установки, – можно говорить о том, что из-за нашей мужской интеллектуальной самоуверенности мы весьма сомневаемся в существовании в интимной жизни женщины подобных состояний. Состояние сексуального «полета» – это то состояние, которое знакомо эмоциональному телу женщины, которое для нее очевидно и реально.
В подобных и в других формах проживания интимной близости – все это живо в душе женщин. Пронизывающая их и расчлененная на мельчайшие детали мысль о сексе – такая образная и красочно насыщенная внутренняя жизнь, совершенно чужда нам. Женская интимная сущность, ее ценности и сексуальные наклонности формируются и воспитываются не фаллицизмом, а оргазмом. Само – поклонение фаллосу, женские медитации на сексе и оргазме – и есть источник, и порождение чувственной женской души. Этот фетишизм намного старше предисторической Реформации, осуществленной гендерным разделением, а сексуальная религия является тем универсальным приложением, «учебным пособием» по продолжению жизни, по которому живет природа.
