– Испугалась, городская фифа? – зло ухмыльнулась одноклассница, и Маша с тоской поискала в толпе Новосёлову. Вот где она, когда так нужна?!
– Ничего я не испугалась. Просто мне это не интересно.
– Испуга-а-а-алась, я же вижу! – подзадоривала Козичева.
– Можешь думать, как тебе хочется.
– А Машка у нас трус! – во весь голос заявила Лида, и все вокруг стали с любопытством оборачиваться и прислушиваться, ожидая продолжения. – Она боится идти смотреть бешеного быка!
– Фу-у-у! Тру-у-у-ус! – подхватила Вера Исаева, и кто-то рядом с ней загоготал.
– Да пожалуйста, показывай своего быка! – не вытерпела Маша, у которой уже неистово колотилось сердце.
– Нет уж, ещё помрёшь со страху! А мне потом отвечать! – язвительно улыбнулась Лида и ускорила шаг, чтобы нагнать Иришу.
Сконфуженная, разочарованная и разозлённая Маша отстала и волочилась позади всех. Нет, она никогда не найдёт своего места в Аничкино, да и не хочет находить. Она хочет домой, в город, в свою комнату с пожелтевшими обоями, к письменному столу и зеленой настольной лампе, к книжному шкафу и маленькой кровати у стены. Чтобы папа возвращался с работы, а она разогревала ему суп, который неумело сварила вчера, а потом они немного поговорят о школе, о делах, вспомнят маму... Сердце Маши болезненно ёкнуло, глаза защипало, и она настойчиво отогнала грустные мысли. Не сейчас, не время и не место предаваться горю.
Проголодавшиеся и оттого разбуянившиеся школьники ввалились в колхозную столовую, просторную, но душную, со множеством светлых столов и стульев. На широкой стене между окнами висело два плаката. На одном краснолицая девочка зазывала за собой, а над ней горели красным буквы: «Полевые работы не ждут!». На другом усатый дядька спрашивал, как ты сегодня поработал, а в глазах стоял такой укор, что аппетит едва не улетучился. К счастью, остальные стены не воспитывали, не взывали к чувствам стыда и вины и не отвлекали от насущных потребностей организма. Ребята выстроились в очередь. У раздачи стояла дородная женщина в поварском колпаке, с носом-картошкой и шустрыми глазами. Она с готовностью подняла тарелку для первого и шмякнула туда нечто красное, с торчащей во все стороны соломкой.
– О, борщ! – довольно и очень быстро потёр ладошки Толик Карпов. Он локтями продрал себе дорогу к поварихе, а если кто-то не хотел пропускать, то показывал два маленьких, но очень крепких кулака.
Люда Новосёлова незаметно вздохнула и покорно приняла свою порцию, когда подошла её очередь. Она выбрала крайний столик с четырьмя стульями, нашла глазами своих девочек и кивнула на найденное место. Как только все оказались в сборе, Ириша, с аппетитом прихлёбывая борщ, тайно поделилась:
– Вы слышали, что Тоня Харитонова из 10 «А» отказалась идти в колхоз? А за ней и весь класс...
Людмила перестала дышать. Она удивлённо посмотрела на одноклассницу и сказала:
– Не может быть.
– Да может! Мне только что девчонки рассказали.
– Она поступила не подумав.
– Почему не подумав? – вмешалась Иванова, так и не притронувшись к борщу.
– Ты задаёшь странные вопросы, Маша! Колхозу нужны новые люди! – поспешно оттарабанила Люда. – А Тоня всех подвела!
– А это случайно не та девочка, которая шла на золотую медаль?
– Да, это именно она, поэтому ей должно быть стыдно вдвойне! – не унималась комсорг.
– То есть человек, который прекрасно учится и который может стать даже учёным, обязан терять целый год и идти доить коров? – резанула Иванова. Лида оторопело уставилась на неё, а потом криво улыбнулась и опустила глаза.
