– Ах! – вдохнула не ожидавшая шалости Ира и тут же бросилась догонять хулигана. Но куда там! Толик был рыбой в воде, и поймать его мог разве что такой же, как он сам.
Маша Иванова стояла на небольшом возвышении, сложив руки на груди. Радости плескания её не вдохновляли, и она просто ждала, когда выйдет время. Новосёлова куда-то пропала, но это не обрадовало девушку. Теперь ей придётся быть настороже, чтобы случайно не попасться на глаза комсоргу. Было бы гораздо лучше, если бы она, Маша, могла видеть ту издалека и следить за её перемещениями.
– Ты не против, я тоже здесь постою? – проговорил мягкий голос учительницы. – Отсюда хорошо всех видно.
– Конечно.
– Нет-нет, не уходи! – торопливо попросила Валентина Михайловна. – Я не буду тебе мешать.
– Это я помешаю вам...
– Да нет, что ты. Наоборот. Можешь помочь мне проследить за ребятами? Я одна, а вас вон сколько...
Маша согласилась и ощутила незнакомое приятное чувство в груди.
– Скажите, – осмелела девушка, когда прошло несколько минут, – Тоня Харитонова правда отказалась идти в колхоз?
– Отказалась, – без эмоций подтвердила женщина.
– И что теперь с ней будет?
– Не знаю.
– А у неё правда золотая медаль?
– Она на неё шла...
– Значит, она может поступить в Москву?
– Шансы неплохие...
Односложные ответы несколько насторожили Машу, но она продолжила:
– А вы считаете, это правильно – отправлять всех без разбора в колхоз? Разве люди не должны заниматься тем, к чему есть способности?
– Это очень сложный вопрос, – прозвучал ответ, и девушке показалось, что в тоне засквозила настоящая грусть. – Чаще бывает, что в какой-то сфере люди нужнее...
– Значит, колхозники сейчас нужнее?
– Возможно, что так.
– Но она не хочет быть дояркой! Она же умная! Что она забыла в коровнике?! Это несправедливо! И как потом сложится её жизнь?!
– Я, конечно, многого не знаю и не понимаю, – медленно и тихо проговорила учительница, – но скоро олимпиада, а желающих поступать в Москву очень много. Они будут мешаться под ногами...
– Олимпиада в следующем году!
– Но население станет больше, если многие поступят в этом.
– Так значит, можно ломать человеческие судьбы просто потому, что кто-то решил почистить Москву?!
– Почему сразу ломать?
– Потому что! – В Маше боролись противоречивые чувства. Она так долго обо всём молчала, так долго терпела, приспосабливалась, что в какой-то миг совершенно перестала понимать смысл своих действий.
– Что у тебя случилось с Новосёловой? – перевела тему Валентина Михайловна.
– Она просто ду... – едва не выдала Иванова, но вовремя вспомнила, с кем говорит. – Она вечно везде лезет. А когда стала комсоргом, так вообще как с цепи сорвалась... Значок свой не снимает. Везде пихает его. Даже на прополку нацепила!
– Люда неплохая, просто она ещё молодая и неопытная. Она многого не понимает. Прости ей это, – тепло проговорила учительница, и девушка подумала – а вдруг она и правда несправедлива к Новосёловой?
– Только если она от меня отстанет...
– Она не отстанет, – с печальной улыбкой покачала головой Валентина Михайловна. – У неё мама секретарь сельсовета. Люда не имеет права опускать планку.
– Да кто её заставляет? – ошеломлённо повела глазами Маша.
– Сама Люда и заставляет. Ты пойми, она действительно хочет как лучше. Ей нравится быть частью большой системы, коллектива, она верит, что если приложить усилия, все люди исправятся, станут добрыми, честными, правильными...
