Марк держал в руках тетрадь. Это был дневник его отца. Наверное, дневником это назвать было бы сложно – скорее, рабочие записи его исследований. Но под скупыми цифрами и формулами, записанными ровным и аккуратным почерком, Марк видел лицо отца, который обращался именно к нему, Марку, из далекого прошлого.
На последней странице Марк прочитал надпись, написанную карандашом быстрым плохо разборчивым почерком:
« Если ты читаешь это, значит, ты близок к правде. ЗАСЛОН был создан не для защиты времени, а для его контроля. Мы хотели исправить прошлое… но стали его заложниками. Не доверяй системе. Доверяй себе. Люблю тебя.
Не ищи меня. Это опасно. Папа.»
PS. Мы не понимали. ЗАСЛОН – не инструмент. Не повторяй моих ошибок»
– Отец… Ты пытался меня предупредить? – Марк закрыл тетрадь, положил ее обратно в рюкзак и достал оттуда карту с металлическим контейнером.
Эд смотрел на своего друга, пока тот читал тетрадь, и увидел, наверное, впервые за все время, что в его глазах мелькнула слеза.
Эд молча положил руку на плечо Марка, – Я пойду, – сказал он, – приходи вечером в нашу кафешку, обсудим.
Марк только кивнул и молча пожал руку Эду. Он остался сидеть один, держа в руках карту и контейнер, никак не решаясь посмотреть, что внутри.
Он развернул карту. Это была подробная пятисотметровка Уханя с отмеченными рукой отца объектами – «лаборатория BSL–4. Здесь начинается конец», «рынок», «дорога». Марк аккуратно свернул карту и отложив в сторону, взял в руки контейнер. Это была небольшая металлическая нержавеющая коробочка, похожая на медицинский контейнер с замком–застежкой сбоку.
Марк открыл замок и поднял крышку. Внутри лежал обычный ключ–перфокарта от какой–то двери и бумажная записка. В записке рукой отца было написано: « Лаборатория BSL–4. Мастер–ключ. Открывает все замки. Охрана меняется каждые 2 часа»
Лаборатория «Круга». 3023 год. 03.00
Лия в сотый раз проверяла код нейроинтерфейса, ее пальцы танцевали над клавиатурой, будто отбивая ритм синкопы. На запястье, чуть выше тонкой перчатки, виднелась татуировка – спираль ДНК, где вместо азотистых оснований были выбиты даты. Одна из них была видна ярче остальных:
«12.09.3020. Провал».
– Лия, хватит ковыряться, – Рейв швырнул ей банку энергетика, – Ты и так уже все проверила.
Она поймала банку, не поднимая глаз:
– В прошлый раз твой «идеальный план» оставил нас без кислорода. Спасибо, я лучше перепроверю.
На экране мерцал код – тот самый, что она писала для своей первой биомодификации. Тогда, три года назад, она пыталась избавиться от надоевшей аллергии на пыльцу. Вместо этого получила временную атаксию – неделю ее руки дрожали так, что она не могла застегнуть куртку.
– Лия–Лекс – гений биохакинга, – подшучивали друзья, пока она вводила себе модифицированные клетки. – Теперь ты – супергерой! А ты потом летать сможешь? – сгоняй потом за пиццей по–быстрому?…
Тогда она проводила эксперимент по редактированию генома с помощью технологии CRISPR–Cas12, нацелившись на ген IL–13, связанный с аллергическими реакциями. Однако, из–за ошибки в векторе доставки (использовался модифицированный аденовирус) произошло нецелевое редактирование гена ATXN12, ответственного за координацию движений. Именно тогда она научилась экстренно корректировать код ДНК, жертвуя частью тканей (отсюда и шрам на запястье).
И именно тогда она разработала алгоритм «Генетический дебаггер» – программу для предсказания побочных эффектов таких модификаций.
