. Благодарю вас.
Пауза.
Холмогоров. Я шел по улице… и какое-то необыкновенное предчувствие появилось. Я запел. Это старая песня. С полусмешными, наивными словами… Я был смешон?
Маша. Что вы.
Холмогоров. Я растерялся. Вдруг здесь, в этой кухне, в этой тусклой, невыразительной кухне, которую я знаю с детства – вы. И ваше имя… Не будем ничего говорить друг другу! Вы ведь не исчезнете?
Маша. Нет. Я не исчезну.
Холмогоров (уходя). Не исчезайте, прошу вас…
Уходит.
Маша. На сытый желудок он, видимо, не так словоохотлив. А-ах… (зевает) какая скука… (собирается уходить).
Входит Михаил с яблоками в пакете и тарелкой. Начинает мыть яблоки под краном.
Маша. Вы любите яблоки?
Михаил моет одно и молча подает ей. Она молча берет и ест.
Маша. Затыкаете рот?
Михаил моет яблоки.
Маша. Вы поразительно грубы. И это самое привлекательное в вас.
Михаил. Есть одна старая притча. Жил бедный человек. Он был скромен и молчалив. И вдруг неожиданно разбогател. От радости он стал много говорить. И уже не мог остановиться. Он очень страдал из-за этого. И тогда один мудрец посоветовал ему – раздай богатство бедным. Он послушался и раздал. И сразу научился молчать. А вокруг стоял гвалт. Но только он был счастлив.
Маша. Вы – этот бедный человек?
Михаил. Я же сказал, что это притча.
Маша. Которую вы только что придумали… Вы, я вижу, не очень удивлены.
Михаил. Чем?
Маша жестом показывает, что ею.
Михаил. Ах, вами… Должен сказать, что вам, как актрисе, далеко до моей бывшей жены.
Маша. Она вас обманывала?
Михаил. У нее каждый день было восемнадцать разных настроений.
Маша. Но это прекрасно! Вы не скучали.
Михаил. Я не люблю разговорчивых людей.
Маша. Какая жалость.
Михаил. Но в чем-то вы пошли дальше. Она-то, при всем при том, еще находила время любить семью, а вас, похоже, хватает только на себя.
Маша. И на вас.
Михаил. Ладно, не будем.
Михаил берет тарелку яблок, собирается уходить.
Маша. Вы не можете мне ответить на один вопрос?
Михаил. Да?
Маша. Почему вы стали демографом?
Михаил. А кем я должен был стать?
Маша. Но ведь так много интересного: поэзия, музыка, философия, физика, в конце концов, а вы – демографом.
Михаил. Был такой человек, чешский еврей по национальности, жил в позапрошлом веке. Все вокруг занимались торговлей, войной, писали стихи, создавали философские школы, а он занялся горохом. Его тоже, видимо, спрашивали, зачем вам этот дурацкий горох? Ведь вокруг столько интересного…
Маша. Ну и…?
Михаил. А потом оказалось, что он опередил свое время на сто лет и создал генетику.
Маша. Ага. Значит, вы честолюбивы. Так и запишем.
Михаил собирается уходить.
Маша. Еще вопрос. Вы не любили свою жену?
Михаил. Вы не обижайтесь, Маша, но вы напоминаете мне жадного, прожорливого птенца, который клюет все подряд.
Маша. А вы мне напоминаете самодовольного надутого индюка, которому ничто на свете уже не интересно!
Михаил, улыбаясь, уходит.
Маша (шагая по кухне). Надо же! Прожорливого птенца! Действительно – индюк! (Останавливается.) Тихо. Еще тише… еще… (Закрывает глаза, расслабляется.) Я спокойна. Мне хорошо. (Улыбается.) Очень хорошо. Поразительно хорошо… Самодовольный индюк!!.. Тихо. Еще тише… (Закрывает глаза.)
Входит Анна Павловна.
Анна Павловна. Машенька, это ты кричала?
Маша вздрагивает, открывает глаза.
Маша. Тетя, я репетирую.
Анна Павловна (шепотом). А Зина говорит – вы ее не пропишете… А я вот схожу к юристу и узнаю, пропишу или не пропишу. Машенька, а как бы хорошо вдвоем, и маме спокойно…
