Заступа: Чернее черного - страница 22

– Осмотрел, конечно, – кивнул Васька. – Я еще гляжу, его будто на мгновение кондратий хватил, глаза выпучил и застыл.

– Слабая она была, много лет спала, а теперь нажралась, – пояснил Рух. – Вот нашего пухляша и накрыло, нечего руки шелудивые распускать. – Он пару раз смазал Ковешникова по щекам. – Эй, твое благородие, доброе утро!

Ковешников сдавленно застонал и с трудом разлепил правый глаз.

– Давай-давай, не прикидывайся! – Бучила еще раз, с большим удовольствием, хлестнул по пухлой щеке. – Вот, с возвращением. А теперь, друг мой ситный, попробуй рассказать что-то такое, отчего я перехочу тебе кишки выпускать. И пошустрее, я тороплюсь. Я так понимаю, ты, крыса канцелярская, изначально примерно представлял, сколько стоит статуэтка.

– Деньги мне не нужны, – прохрипел Ковешников. – Отпусти меня или пожалеешь, упырь, я агент Республиканской тайной полиции, шестой отдел.

– Брешешь.

– Какой смысл? – поморщился неудачливый похититель. – Можно подумать, это тебя остановит. Секретарь четвертого класса, шестой отдел, контроль и надзор за проявлениями чародейства и колдовства.

– Вот еще не хватало, – изумился Рух. – Становится все интереснее.

– Работаю на «Ярмарке чудес» под видом обычного чиновника, – сообщил Ковешников. – Моя задача оценивать товары и заносить в каталог. Скучная работенка, через ярмарку в девяноста девяти процентах случаев идут подделки и никому не нужный хлам с индексами колдовства от пятнадцати до десяти, реже девятки, восьмерок за три года не видел. Вот по дурости я статуэтку эту неправильно оценил, статуэтка и статуэтка, даром что древняя, поглядел, даже в руки не брал, ну и шлепнул индекс четырнадцать. А потом черт дернул меня, прости, Василий, каталог полистать, и увидел похожую. А у нее индекс пятерка! Пятерка! И все признаки сходятся. Если начальство узнает, прямая дорога под трибунал!

– И ты решил статуэтку вернуть, – окончательно все понял Бучила. – А тут как раз сыскались два дурака.

– Один дурак-то, – пискнул Васька. – Я его сразу подозревал.

– Ну пусть один, – неожиданно легко согласился Рух. В голове сам собой складывался очередной, без самой малости гениальнейший, план. – Васька, сейчас получишь инструкции и мухой летишь к своему другу Бастрыге. Надо отправить весточку колдуну нашему драному и еще кое-кому. А потом к Лаваль. А я пойду искать того бездушного мужика, который на ярмарке услуги свои блядские предлагал. Для тебя, агент поиметый, тоже найдется работа. Все, нехер сидеть, за дело, дьявол вас подери!

Из бесшумно открывшихся ворот терема Осипа Шетеня плавно выехали сразу две темные кареты на полозьях и ускоряясь улетели в подступившую новогоднюю ночь. Ворота тут же закрылись, превратив угодья колдуна в неприступную крепость. Улочка тонула во мраке, сугробах и блескучей поземке, наметающей с крыш. Медленно тянулись минуты. В звенящей на морозе тишине звонко брякнул металл, всхрапнули лошади и из неприметного тупичка выехал терпеливо дождавшийся своего времени элегантный возок с гербовой алой розой на плотно закрытой двери. Графиня Бернадетта Лаваль, устроившаяся внутри, дробно прилязгивала зубами, пряча в муфточке нос. Вроде недолго таились, а от стужи не спасали ни соболиная шубка, ни душегрейка, ни накинутый сверху безразмерный тулуп. Ничего, сейчас согреемся… Она уже чувствовала, как горячая кровь приливает к вискам и по телу струится азартная дрожь. Так бывает, когда 31 декабря, вместо запланированного бала у князя Вертье, ты, вся такая красивая, трясешься от холодрыги в каких-то трущобах и готовишься безмерно грешить по милости невесть откуда свалившегося на голову бесстыжего упыря. Нет, на Бучилу зла она не держала, тогда, конечно, когда он в лесу проломил девчонке башку, хотела поганца прибить, но это быстро прошло. Прямо какая-то магия, решительно невозможно долго ненавидеть этого мерзкого самовлюбленного вурдалака. И не понять, в чем причина, может, в вечной поганой ухмылке или оценивающем прищуре страшных пронзительных глаз. Год строила изощренные планы мести, но как-то без особого задора и огонька, мечтала, как эта неотесанная деревенщина будет валяться в ногах и молить о пощаде, но стоило вурдалаку появиться на пороге, и вот одна из первых красавиц республики, графиня и ведьма, бросает дела и мчится на другой конец города в обледеневшем возке с целью, которую священнику раскрывают только на смертном одре. А что он проделал с несчастным Альферием Францевичем? Неужели и эту несусветную подлость придется простить? Ну точно магия, куда без нее?