– Зови остальных. Прохор, проезжай!
Васька сунул два пальца в рот и издал протяжный разбойничий свист. В ответ тоже засвистели и вслед за сдвинувшимся с места возком в ворота заскочили разом с десяток чертей, замерзших, подвыпивших и ужасненько злых.
– Милоха, ты со своими давай с черного хода! – Васька взмахнул длинным кинжалом.
– А ты с хера ль раскомандовался? – набычился кряжистый, совсем уж невысокого ростика черт со сломанным и криво сросшимся пятаком.
– А кому командовать, тебе, что ли, рыло? – осведомился Васька, пятясь под защиту Лаваль.
– Бастрыга чего сказал?
– Я твоего Бастрыгу на херу вертел!
– Хватит, – прервала затевающуюся грязную свару графиня. – А ну, прекратить, я сказала. Милоха, делай что велено, слышишь?
– Слышу, – буркнул Милоха и, по-утиному переваливаясь, заковылял в темноту.
– Убивать только тех, кто сопротивляется! – крикнула вслед Бернадетта.
– Ну понятное дело, чай я не изверг какой, – отмахнулся Милоха и вместе с несколькими чертями скрылся за углом.
– Пошли, Васька, времени мало. – Лаваль первой двинулась к парадному крыльцу.
– Полуха, Дряба, Курмыш, дуйте за мной! – Васька вихрем пронесся мимо. – Прошу прощения, сударыня, никоим образом не могу пропустить даму вперед.
Двери ломать не пришлось, створки плавно открылись на смазанных петлях, и вся честная компания ввалилась в хоромы. Черти достали масляный фонарь и нырнули в теплую темноту. Послышались грохот и сдавленный мат. Сопротивления не было, дом был огромен и пуст. На то и расчет, уехавший колдун забрал охрану с собой, прикрывать жирную вонючую тушу. Шаги чертячьей штурмовой бригады гулким эхом отдавались под потолком. Первого живого человека встретили, только дойдя до середины длинного коридора. Черти прислушались, нырнули за неприметную дверь и вытащили из кладовки верещащего парня с растрепанными волосами и дикими глазами навыкат.
– Не ори, сука. – Васька хлестнул его по щеке.
Парень осекся и тихонько захныкал.
– Не тронут тебя, – пообещала Лаваль. – Зовут как?
– М-меня?
– Свое имя я знаю, дурачок.
– З-захаркою кличут, прислуживаю я тут.
– Покажешь, миленький, где Пустышки сидят?
– П-покажу. – Захарка с готовностью подскочил. – Хозяин их возле спальни держит своей, под надзором.
– Сколько их?
– Двое. – Захарка перестал трястись и повел банду по коридору. – Мишка да Павел, хозяин хотел третьего завести, да что-то у него не срослось. Уехал хозяин-то.
– Мы в курсе, – кивнула Лаваль.
– Мишку молодого с собою забрал, – отчитался Захарка.
– Значит, одна Пустышка в доме?
– Одна, барыня, одна.
– Охрана есть?
– Сашка-умрун при нем, – поежился слуга. – Остальные с хозяином укатили. Прислуга только в доме осталась, и мало нас, ночь же, все по домам.
Они миновали две просторные комнаты, Захарка замер возле резной двери и прошептал:
– Туточки и сидят.
– Спасибо, Захарушка, – улыбнулась ему Бернадетта. Дело осталось за малым. – Давайте, ребятки.
– Полуха, отворяй, – выдохнул Васька.
Тощий, не пойми в чем душа держится, болезненного вида черт распахнул дверь, и тут же оглушительно бахнуло. С башки Полухи сдуло мятый цилиндр, сам он ойкнул и поспешно отскочил, едва не сбив Лаваль с ног. Черти принялись не глядя палить в открытую дверь, коридор заполнился вонючим пороховым дымом и россыпями угасающих искр. Следом, куя железо пока горячо, зашвырнули взвизгнувшего Захарку, но выстрелов больше не последовало. Бернадетта залетела в комнату и в пляшущем свете масляной лампы увидела бросившуюся навстречу жидкую тень. Из дыма выскочило странное существо, с виду человек, но в раззявленном рту виднелся двойной ряд острых зубов. В левой руке пистолет, а в правой… Вместо правой руки разворачивался костяной многосуставчатый хлыст.
