– Никому, – согласился Бучила. – Своим разве глазам. Хотя и они, бывает, обманывают.
– А вы, выходит, решили укрыться в селе? – будто между прочим спросила Серафима.
– Решили, – кивнул Бучила. – На вече долго рядили, до хрипоты и до драки дошло. Купцы у нас ушлые, призвали родное село не щадя живота защищать, отстоять, значит, отцовы могилы и церкви святые. Денег отсыпали гору и оружия всякого быстро нашли. Вот такой случился у нас невиданный приступ любви к малой родине. Купчишки-то, правда, постеснялись упомянуть про свои склады с красным товаром, которые вывезти не успели, все больше напирали на долг и патриотизм. А я давненько подметил: чем больше разговоров про патриотизм, тем больше мерзостей за ними стоит. Ну, ничего, поглядим, стены крепкие, людей много, с божьей помощью отобьемся. Еще подмоги из Боровичей ждем, губернатор обещался прислать.
– Откровенен ты, Заступа, со мной, – улыбнулась Серафима. – А ежели я бунташный шпион?
– Да может и так, – согласился Бучила. – На тебе не написано. Только один клят, не ахти какой важности сведенья выдаю. Село в обороне сидит, купчишки за свое злато трясутся, губернатор помощь всем подряд обещает, не может же он людишек на хер послать. Хоть и хочется очень ему. Очевидности одни и никаких тебе таинственных тайн.
– И то верно, – согласилась Серафима. – Да и не люблю я тайны, одни беды от них.
Мерно скрипели колеса, помукивали коровы, перешептывались за спиной мужики. За разговором и не заметили, как впереди на дорогу из запыленных кустов выбрались с десяток людей. Грязных, оборванных, запаршивевших, вооруженных топорами и косами. У двоих громоздкие старинные мушкеты. Вот как раз этого только и не хватало еще.
Бучила остановил обоз и предупреждающе крикнул:
– Мы вас не тронем, и вы нас не трогайте. Близко не подходите, я пугливый!
Незнакомцы пошли навстречу развязной походкой, переговариваясь и скалясь гнилыми зубами.
– А чего нас бояться? – спросил босой дюжий мужик с кровавой повязкой на голове, одетый в драные штаны и солдатский мундир без пуговиц на голое тело. Атаман, видать, или вроде того. – Дорогу мы тут охраняем с братами от всяких нехороших людей. Ну и за это плату небольшую берем, от телег отойдите, поглядим, чего там с вас взять. Быстро, я сказал!
И для пущей убедительности взмахнул усеянной гвоздями деревянной дубиной.
Бучила быстро прикинул шансы: уставший, измотанный солнечным днем вурдалак и семеро деревенских мужиков, ни разу не бывавших в бою против… – он посчитал по головам —…против одиннадцати разбойничьих харь, готовых на все и явно уже узнавших вкус пролитой человеческой крови. Это читалось во всем: в манере держаться, в самоуверенности, в пустых, затянутых хмельной мутью глазах. Даже если удастся вырвать победу, какая будет цена? По кой черт тогда перся в такую даль, если половину остолопов поубивают, а остальные разбегутся по окрестным лесам? Кто их будет искать? Деревенские, конечно, в недовольностях будут, но кому какое дело до них? Не до жиру, быть бы живу…
– Ну, чего кота за яйца тянете? – нетерпеливо крикнул атаман. – Железякой для скорости пощекотать? Эт мы устроим.
Разбойнички нехорошо заулыбались.
– Не боимся мы вас! – Вперед, сжав кулачки, вдруг подалась Аленка. – А ну, прочь с дороги, пока клочки по закоулочкам не полетели. С нами Заступа Рух Бучила. Он вас всех поубивает сейчас!
