– Ты, сучонка, бессмертная, что ли? – зашипел Бучила и дернул девчонку назад, отчаянно сигнализируя Серафиме немедленно приструнить боевитого отпрыска. Угроза столкнуться с самим великим и ужасным подействовала от слова никак, и Рух, обреченно вздохнув, потянул из-под одежды пистоль.
– Убирайтесь отсюдова! – Раздухарившаяся Аленка взмахнула рукой, и свистнувший камень угодил тощему болезненно-бледному разбойнику в грудь. Тот охнул и оступился под смех и подначки бандитов.
– А этой бляденке ручонки ща оборвем. – Атаман хищно ощерился. Лесные грабители вперевалочку устремились навстречу, похабненько скалясь и размахивая оружием. Идущий первым главарь вдруг изменился в лице и застыл. Мерзкие улыбочки резко пропали. Неужели вдруг дошло, что не на того нарвались? Атаман попятился первым, что-то невнятно крикнул и кинулся наутек. За ним остальные, позабыв про телеги и веселый грабеж. Вся банда прыснула через заросли в лес.
– Куда же вы, господа? – приободрившись, крикнул Бучила, совершенно не понимая, что тут произошло и какого бога благодарить. За спиной послышался дробный, быстро приближающийся топот, и Бучила, обернувшись, увидел несущихся во весь опор через поле всадников. Тех самых, прицепившихся не так давно, словно поганый репей. Впереди широким веером стелились в беге короткошерстные, крайне опасного вида, мускулистые псы. Всадники летели во весь опор, безжалостно вытаптывая изумрудную поросль и раскидывая комья влажной земли. Яростно и грозно сверкнули на солнце обнаженные сабли и палаши. Раздумывать было некогда, и Рух рванулся назад, к телегам, прихватив с собой Серафиму и отбивающуюся Аленку. Огромные псы перемахнули тракт и остервенело залаяли. Конные вылетели на дорогу и пронеслись мимо с азартными воплями. Первым – худой, совсем уже немолодой мужик с орлиным, странно знакомым лицом, скачущий на огромном и холеном вороном жеребце. Пахнуло крепким и едким лошадиным потом. Кавалерия с ходу врубилась в заросли, ударили выстрелы, кто-то истошно завыл. Крик оборвался резко и страшно. Исступленно лаяли псы. Послышались резкие, отрывистые команды, затрещали кусты, и на тракт выбрался холеный, нетерпеливо похрапывающий черно-смоляной конь. Всадник, тот самый знакомый престарелый господин с благородным узким лицом, разряженный в шитый серебром охотничий костюм, приложил два пальца к шляпе с развевающимся пером и сказал:
– Прошу успокоиться, вам ничего не грозит. Мы лишь разогнали шайку опасных бездельников.
– Сердечно благодарим за помощь, граф. – Рух выступил вперед.
– Знаешь меня? – удивился всадник и подслеповато прищурился. – Заступа?
– Он самый. – Бучила слегка опустил капюшон и тут же накинул обратно. Старый, давно овдовевший, бездетный граф Михаил Петрович Нальянов владел имением Воронковка, в семи верстах от Нелюдова, на живописном берегу крохотного озера Кром. Несколько лет назад вышел в отставку, дослужившись до генерала от инфантерии, вернулся в родные пенаты и зажил простой и размеренной жизнью. Слыл человеком чести, любил охоту, слуг не тиранил, крестьян не обижал, поставил на своей земле памятник героям войны 1663 года, напивался в одни ему ведомые годовщины и время от времени наведывался в Нелюдово перекинуться в карты и послушать последние новости. Бучила с ним пересекался лишь дважды и особой дружбы никогда не водил. Не сталкивала судьба.
