Максим инстинктивно потянулся к карману, где обычно лежал диск, но наткнулся лишь на странную нашивку на своем мундире – тот самый символ Гипербореи, только теперь он светился мягким голубым светом. В этот момент из ближайшего здания вышла женская фигура в странном облегающем костюме, напоминающем вторую кожу. Лицо было скрыто за полупрозрачным шлемом, но походка… Походка была до боли знакомой. Полупрозрачный шлем скрывал лицо, но что-то в плавности движений, в том, как она несла себя – строго и одновременно грациозно – заставило его сердце учащенно забиться. Он не знал эту женщину – в этом мире они явно не были знакомы. Но его тело отреагировало раньше сознания: ладони внезапно вспотели, в груди что-то сжалось.
«Я непременно должен с ней познакомится», – пронеслось в голове.
Незнакомка остановилась в трех шагах от него, слегка склонив голову – очень знакомый изучающий жест, хотя он совершенно точно видел её впервые.
– Командор, – прозвучал механически искаженный голос через шлем. – Ваш корабль поврежден сильнее, чем мы предполагали.
Максим почувствовал, как губы помимо воли складываются в улыбку – странную смесь дежурной вежливости и чего-то более глубокого.
– Значит, мне повезло, что я имею удовольствие разговаривать с вами.
Незнакомка на мгновение замерла, затем резким движением сняла шлем. Серебристые волосы, переливающиеся на свету высыпались на плечи, а в изумрудном свете чужого солнца ее глаза казались бездонными – не голубыми, как у Лики, а фиолетовыми, как самые глубокие участки космоса.
– Я – Аэлин-Тарн, – представилась она, – представительница верховной жрицы в этой части галактики.
Максим почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Это имя отозвалось странным эхом. – Аэлин-Тарн, – благовеянно повторил он про себя.
Она стремительно приблизилась к нему. Серебристые волосы развевались за ней, словно шлейф из жидкого металла.
– Ксиан-Вейр! – её голос прозвучал резко, почти повелительно, но с легкой тревогой. – Где пострадавшие? Сколько их?
Максим, который наконец обрел имя в этом мире, молча указал на зияющий трап корабля. Внутри, в тусклом свете аварийных ламп, теснились люди. Они сидели на полу, прислонившись к стенам и обхватив кто колени, кто голову. Некоторые стонали, другие молча смотрели в пустоту. Бледные лица, тела в царапинах, одежда в пыли и пятнах крови. Ребёнок лет пяти прижимался к матери, его пальцы впились в её рукав, а глаза были широко раскрыты от ужаса.
Аэлин на мгновение замерла. Её губы дрогнули, а в глазах вспыхнуло что-то дикое, почти яростное – не гнев, а боль, слишком острая, чтобы скрыть.
– Нет… – прошептала она, и её голос сорвался.
Она резко подняла руку и в тот же миг из здания высыпали десятки фигур в таких же облегающих костюмах. Рядом с ними двигались автоматические носилки, которые самостоятельно принимали необходимое положение, подстраиваясь индивидуально под каждого пострадавшего. Переносные медстанции парили в воздухе, их голографические датчики уже сканировали людей, высвечивая диагнозы.
Аэлин первой ворвалась внутрь. Она опустилась на колени перед стариком с окровавленной повязкой на голове. Его глаза были мутными, пальцы дрожали.
– Вы в безопасности, – произнесла она мягким голосом. – Никто больше не причинит вам вреда.
Старик попытался что-то сказать, но вместо слов с его губ сорвался лишь сдавленный стон. Аэлин сжала его руку и резко кивнула медику. Носилки скользнули под тело, антигравитационное поле включилось, и раненый плавно поднялся в воздух.
