– Это ты? – Ну и мрачный у него голос! Под стать выражению лица.
– Глупый вопрос. Ну, конечно, это я. А что случилась? И что вообще ты здесь делаешь?
Она ступила в прихожую, повесила сумочку на вешалку и повернулась к Чингизу.
– Это ты у меня спрашиваешь, что случилось?! Тебе не кажется, что этот вопрос больше пристало задавать мне? Где ты, черт возьми, пропадала целых десять дней?!
На нее сыпался град вопросов, на которые она не хотела и не собиралась отвечать. По крайней мере, сейчас. Она лениво пожала плечами и сделала попытку пройти мимо него в комнату, но он удержал ее за руку.
– Кажется, я задал тебе вопрос. И не один.
– Я не знала, что должна отчитываться перед тобой, где я провожу свое свободное время, – она постаралась вложить в свой голос побольше сарказма.
– Ах, ты не знала?!
Она ни разу не видела его в такой ярости. Его темно-карие глаза свирепо сверкнули, еще немного – и она просто не выдержит этого яростного взгляда.
– Да что случилось? – она вырвала руку и прошла в гостиную. Он вошел вслед за ней.
– Ничего не случилось. Если не считать, что в один прекрасный день ты не явилась на работу. – Он подошел к телевизору, по которому только что начали передавать вечерние новости, и выключил его.
Наргиз огляделась. Журнальный столик завален газетами, на табуретке крохотный поднос с полупустой чашкой кофе, на изголовье дивана подушка, которая еще хранит отпечаток его головы… Кажется, Чингиз неплохо устроился в квартире Марины. Она снова сосредоточила свой взгляд на собеседнике и, немного погодя, сказала:
– А что в этом странного или страшного? Если дело в деньгах, то можешь вычесть из причитающейся мне суммы плату за те десять дней, что меня не было на работе.
– Ты дура! – процедил он сквозь зубы. – Я и не представлял себе, что ты можешь быть такой безмозглой дурой.
Ее глаза превратились в две ледышки.
– Если ты ждал меня, чтобы оскорбить, то считай, что преуспел в этом. Теперь можешь уйти.
Он не сдвинулся с места. Только сейчас она обратила внимание, какой у него странный вид. Он совсем не походил на того Чингиза, каким она привыкла его видеть. Его всегда чисто побритое лицо обросло двухдневной щетиной, глаза были воспалены, словно он несколько дней провел без сна.
– Где ты была? – спросил он снова.
– В Санкт-Петербурге, – нехотя ответила она.
– Что ты там делала? – Чингиз старался не выдать своего удивления.
– Ходила по музеям. Точнее, по одному музею – Эрмитажу.
– Вот как! – он чуть не задохнулся от возмущения. – Она гуляла по музеям, а мы тут с ног сбились, разыскивая ее. Что ты делаешь удивленные глаза? Да-да, мы искали тебя повсюду. За последнюю неделю мы обзвонили все больницы Москвы, побывали в десятках моргов, осмотрели дюжину трупов женщин, по описанию похожих на тебя. Вот уже несколько дней, как я и Максим попеременно дежурим здесь в надежде, что ты либо вернешься, либо мы получим какое-либо известие от тебя. Мы даже отыскали город и гостиницу, где отдыхает твоя подруга Марина, и позвонили ей в надежде, что она знает, где ты. Она ничего не знала и теперь обеспокоена так же, как и мы. Еле уговорили ее не возвращаться в Москву, а продолжать отдых. Марина разрешила нам ждать тебя здесь, в ее квартире. Мы звонили в корпункт, где ты работаешь, но там нам ответили, что ты в отпуске и тебя нет в городе. На всякий случай мы стали периодически позванивать к тебе домой, однако там никто не поднимал трубку. Мы уже начали подумывать, не приложил ли руку к твоему исчезновению Машеров.
