И заходя в один из самых лучших ресторанов города, я про себя тут же отметила то, что они слишком близко сидят друг к другу, держась за руки, что отец смотрел на Марту слишком ласково и нежно, как и то, что гадюка выглядела очень счастливой, словно…
С какого рожна и перепугу?
Я решительно шагнула в зал, несмотря на возражения администратора, что в таком виде к ним нельзя. И кто бы мне запретил?
− Столик заказан на имя Горского, − проговорила я, с удовольствием наблюдая за тем, как менялось лицо сотрудника ресторана. Но он быстро сумел взять себя в руки. – И меня уже ждут.
− Прошу прошения, не признали, − извинился молодой человек. – Я вас провожу.
Я чинно последовала за ним, радуясь тому, что отец не сразу увидит в каком я виде заявилась на ужин. Чуяло мое сердце, что новости, которые папа собирался мне сообщить этим вечером, будут не самыми приятными для меня. Я уже догадывалась, о чем они будут, но раньше времени не хотелось думать о них. Скрестила пальцы, чтобы наверняка, чтобы хоть раз в жизни случилось так, чтобы и я ошибалась.
Молодой человек дошел до столика, заставив голубков отпрянуть друг от друга, и выдвинул для меня стул. Я присела, точнее, упала на стул, не заботясь о манерах. У отца тут же сменился взгляд, глаза перестали светиться и блестеть. Марта накрыла его сжимающую руку в кулак своей ладонью. «Не надо», − прошептала она, что даже я услышала ее слова.
− Привет, пап, − поздоровалась я, не слишком аккуратно расправляя салфетку и положа ее к себе на колени. Марту решила проигнорировать. – Извини, что в таком виде. Не успела переодеться после репетиции.
− После репетиции? – удивился отец, словно впервые услышал это слово. Хмыкнул. – Ты хоть знаешь, что это такое?
На его слова я мило улыбнулась. Я хоть и блондинка, но крашеная, папа, если ты не знал.
− Репетиция – это повторение или тренировка театрального, или музыкального, а также циркового представления, как правило, без зрителей. Осуществляется для того, чтобы отточить профессиональные навыки или лучше подготовиться непосредственно к публичному выступлению. А мне не помешают лишние часы дополнительных занятий, − проговорила я чуть ли не на одном дыхании, затем взялась за меню.
− Неужели моя дочь решила взяться за ум? – следующий вопрос отца, немного язвительный и со смешком, я проигнорировала. К тому же, к нашему столику как раз подошел официант.
Сделав заказ, я подождала, пока мне нальют напитки, и лишь после всего откинулась на спинку стула и взглянула на сладкую парочку. Как же меня раздражала эта Марта. Так и хотелось скинуть ее руку с локтя отца, как и ее саму вышвырнуть из ресторана, чтобы вернулась в свою глушь. Лишь бы подальше от нас.
− Веро́ника, у меня новость для тебя, − господин Горский откашлялся, словно был студентом, нашкодил и, провинившись, теперь стоял перед ректором и что-то мямлил. Что происходит? Отец никогда так не разговаривал, если только он… – Точнее, у нас, − было видно, что он нервничал, будто собирался делать...
«Только не это!» − я чуть было не заорала, вскочив на ноги, заодно, захотелось смахнуть со стола всю посуду, но я сдержалась. Такого поведения мне отец точно не простит, хотя бы нужно выслушать до конца, все спокойно обдумать, а потом уже что-то предпринимать.
− Ты купил новый завод? – перебила я, стараясь казаться легкомысленной. Не этого ли они все от меня ждут? – Или же подмял под себя своих давнейших конкурентов?
