– Ян, а как ты воспринимаешь природу? Видел, как птица сиганула в речку?
– А разве сами слова не говорят о восприятии человека? – снова включил снисходительный тон Яврек.
– Мне не говорят. Если только слова не описывают эмоции.
– Но разве эмоции можно описать? – риторически спросил Ян, и Лиса не стала отвечать. – Надо просто научиться хорошо слушать. Раз не слышишь меня за словами, то послушай моё молчание.
Он подождал с минуту.
«Ну? Теперь слышишь?..»
Она молчала.
Он довольно кивнул и затих вместе с ней. Разговор их забил ключом.
Лиса проследовала за взглядом немого собеседника и застыла на той же сцене. И сразу осознала ещё один нюанс восприятия Яна: в отличие от неё, он смотрел на игру солнца в речке и ни на что не отвлекался. Даже когда новые блики вспыхивали в нескольких метрах сбоку или неугомонная птица кричала на своём языке то ли «Убью тебя, ужин!», то ли «Убью сейчас мужа!» и толкушкой билась об воду. Он наблюдал смакуя, изучая, «пробуя на вкус» под разными углами, высматривал самые глубины. Оказалось, это не сложно. Надо было просто не думать, а искренне заинтересоваться, как ребёнок, как учёный, как, в конце концов, кот, за окном которого сорока раскладывает шуршащие блестяшки.
Сначала Лиса видела просто блики. Затем они будто ожили и танцевали, потому что сами хотели, резвились и подбадривали друг дружку; а когда солнце подбрасывало новых танцоров, то все дружно принимались знакомиться и быстро перемешивались, ещё ярче вспыхивая. После девочка словно стала водой и дивилась наглости заскочивших в неё искорок. Волнами она пыталась их схватить и выплеснуть обратно в небо, но они легко и невесомо соскакивали с гребня и скользили вниз по горкам, беззаботно смеясь. И солнцем, потерявшим неугомонных жёлтых забияк, побыла она; и рыбами, разинувшими рты от возмущения: «Это кто на такой слабый гвоздь солнце повесил, что оно к нам в речку повалилось!» и далее, далее неслось сознание, пока не перепробовало всего на год вперёд и не успокоилось. После такого хоровода ощущений захотелось побыть собой.
Сева глубоко вдохнула в себя луч солнца и, умилённая, расслабленная, сказала:
– И ты всё это ощущаешь?
Первый раз лицо Яна осветилось от её слов! Она уж было представила, что он ещё и посмотрит ей в глаза, ведь так странно было не знать взгляд того, с кем ты долго общаешься, – но, видимо, слишком разогнала лошадей.
– Что-то похожее, – ответил он.
Сева тоже просияла:
– Так хорошо мне бывает, только когда я размечтаюсь до того, что в мыслях сбегаю из дома. Хотя если татуш ещё раз на меня поднимет руку, взаправду сбегу не задумываясь. Я столько раз себе это прокручивала, что уже совсем не страшно – куда уж хуже-то?
– Тогда тебе нужен жених – чтоб было куда сбегать.
– Нужен…
– Есть?
– Пока нет. Или ты на себя намекаешь? – хихикнула Сева.
– Нет, – опять честно и без капли смущения ответил Ян. – Лиса, ты же сказала, что поможешь мне с социализацией… – обратился он к ней с надеждой.
– Ну да… – сказала Сева, хотя подумала, что ляпнуть «социализация» в своей жизни она могла бы только на смертном одре.
– Так чего тянуть. Давай сегодня! – загорелся Яврек. Похоже, не все эмоции ему были чужды; надо было просто хорошенько поискать что-то поистине интересное для мальчика, и чувства сами проснутся.
– Давай. А что мне делать? Я – учитель никудышный. Когда в последний раз, ещё в Польше, я учила мальчика кататься на велосипеде, он себе лоб расшиб об кучу брёвен.
