– У вас тепло. Богатеете! – сказал он, заметив обогреватель, стоящий рядом с постелью Анны.
Таня улыбнулась и, опережая вопросы приятеля, воскликнула, указав на репродукцию творения Айвазовского:
– А вот! Посмотри, какая у нас картина и даже бра есть!
Пораженный Толик присвистнул:
– Ну, вы, девчата, и проныры! А я для них радиатор у главного врача третий день клянчу! Мне отказал, а вам, значит, дал? И еще с картинкой!
– Не-а, – глаза у Таньки таинственно заблестели, – это не он дал! Это мы Анну в клуб продали.
– Как это продали? – не понял он: – В любовницы что ли, завклубу? Больно он мелковат для нее.
– Вот именно, мелковат. Не в любовницы, а в Снегурочки!
Глядя на ничего не понимающего Толика, девчонки рассмеялись.
– А Деды Морозы там, случайно, не нужны? – поинтересовался приятель.
– Дед Мороз там как раз нужен, – ответила ему Анна, мысленно представив себя рядом с Анатолием. Ему она была где-то по плечо, и Валерий Петрович в сравнении явно проигрывал.
Таня, перехватив взгляд подруги и быстро сообразив, к чему та клонит, тут же открыла агитацию, сочными красками рисуя картину светлого будущего Аниного спасителя:
– Представляешь, Толик, ты – Дед Мороз! И в новогоднюю ночь появляешься у елки в шикарной шубе и с мешком. Все ждут только тебя и больше никого! А ты начинаешь раздавать подарки. Дамы, в красивых платьях с декольте, так и вьются вокруг. А ты, кого захочешь, того и облагодетельствуешь. Вредной старушке из столовой, которая в тебя ложку запустила, можешь вообще ничего не дарить. Пусть знает, кого обижать!
Глаза Анатолия сощурились, как у сытого кота, и он мечтательно произнес:
– Вашими устами, да мед бы пить! Только ложек в меня не бросали.
– Бросали – не бросали! Какая разница! Зато отдыхать будешь как человек – с повышенной комфортностью! Понял? – перебила его девушка.
На удивление Анны, Анатолий сдался довольно-таки быстро, еще раз хорошенько рассмотрев приобретения подруг.
– А что там в клубе осталось?
– Да много чего, – ответила Анна, – сходи, посмотри!
Недолго думая он отправился в Мекку санаторской культуры, прихватив с собой для поддержки Татьяну, и минут через пятнадцать какие-то люди, чертыхаясь, переносили клубное имущество в комнату Толика.
Сгорая от любопытства, Анна выглянула в коридор и увидела, что тащат радиолу с вмонтированным проигрывателем – эдакого уродца на ножках, образца шестидесятых годов. К радиоле прилагались два ящичка пластинок, небольшой переносной магнитофон «Нота» и настольная лампа со стола директора клуба, которую почетно несла Таня. Процессию замыкал новоиспеченный Дед Мороз, перемещавший на себе приличного вида вертящееся кресло методиста.
После визита Толика, кабинет директора клуба являл собою образец помещения эпохи военного коммунизма – стол, стул и чудом уцелевшая печатная машинка. Недоставало только заклеенных крест-накрест оконных стекол и портрета Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Комната Анатолия, наоборот, очень преобразилась. И, к слову сказать, впоследствии стала центром досуга для проживающих рядом отдыхающих.
Утром люди спешили на процедуры, бегали по врачам, глотали таблетки и следили за правильным употреблением калорий, а вечером, невзирая на пол, возраст и болячки, отрывались под музыку заезженных пластинок, изрыгаемую радиолой. Магнитофон оказался в нерабочем состоянии и был возвращен в клуб за ненадобностью.
