Беда подкралась неожиданно, а именно в тот момент, когда Толик и Анна, беспечно пользуясь благами цивилизации, напрочь забыли, за что «продали бессмертную душу».
Дьявол-искуситель в образе милой женщины Огневской Ирины Павловны – массовика-затейника, подошел к Анне, когда она ожидала очередь на жемчужные ванны.
О, эти санаторные очереди! Своеобразные клубы общения, места встреч единомышленников и даже смысл пребывания в санатории. Анна сто раз говорила спасибо, что врач назначила ей дополнительные общеукрепляющие процедуры. С кем она только не познакомилась, ожидая свой черед на физио-, грязе- и иное лечение.
Лучшим ее «очередным» приобретением стало знакомство с Идой Константиновной – интересной дамой из Москвы.
А началось с того, что как-то в столовой Анна увидела высокопоставленного милицейского чиновника, приезжавшего прошлой весной с проверкой в их городское управление внутренних дел после очередной коллективной жалобы граждан. Этот добродушный с виду дядечка, запанибратски побеседовав с сотрудниками, закрылся в ленинской комнате и неделю изучал уголовные дела. Результатом проверки стало его выступление на итоговом совещании офицерского состава. Министерский работник вдрызг разнес разгильдяев и недоучек, которыми, впрочем, оказались все следователи, но особенно досталось начальнику отдела за плохую организацию работы и низкий выход дел в суд. Про жалобу он не сказал ни слова.
Анна, внимательно слушавшая доклад в течение трех часов, недоумевала, зачем же их тогда вообще держат на работе, не дают спокойно уволиться и перейти, ну скажем, в адвокаты. Там и заработки больше, и работы меньше, а самое главное, и начальство, и граждане адвокатами почти всегда довольны. На ее памяти по собственному желанию с работы не отпустили еще ни одного следователя. Стоило измотанному бесконечными делами и травлей работнику положить заявление об уходе на стол, как тут же собирали комиссию и «нарывали» такой компромат, что человек сам начинал удивляться, почему его до сих пор не посадили лет на восемь.
– Либо уйдете отсюда в тюрьму за дискредитацию органов внутренних дел, либо к станку как профессионально непригодные юристы, – любил часто повторять своим подчиненным товарищ Петухов.
Высокий чин имел колоритную, запоминающуюся внешность и носил немодные очки в тоненькой металлической оправе. Встретив его в санатории, Анна на всякий случай решила вести себя с ним вежливо и обходительно и здоровалась каждый раз при встрече, иногда по пять раз на дню, потому что другого вежливого и обходительного поведения с большим начальством она себе не представляла.
Высокопоставленный очкарик стойко не обращал на Анну внимания, зато ее заметила дама, всегда находившаяся рядом с ним. Она мило улыбалась девушке и благосклонно кивала.
Как-то они оказались рядом в очереди на процедуры и как старые знакомые разговорились. Оказалось, что Козлов Федор Ильич был вовсе не грозным, как считала Анна, а обычным затюканным семьянином, пришпиленным накрепко к супруге тоненьким каблучком изящных французских туфелек. Из тех, кто покорно следует за женой по магазинам и рынкам в качестве носильщика, подает ей по утрам кофе в постель и до старости называет вторую половину ласкательно-уменьшительным именем.
