– Но также слухи говорят, что как раз-таки по этой причине вы скрываете от семьи своего возлюбленного. Об этом шепчутся ваши подруги.
Роберт все еще недоумевал. Тогда девушка вскинула вверх свои брови и усмехнулась:
– У меня нет друзей и никогда не было. И я не стыжусь этого. По моему мнению, лучше проводить свободное время болтая с моей служанкой, чем тратить силы на этих искусственных девчонок, которые предпочитаю фальшиво улыбаться мне, а потом придумывать за спиной всякие гадости о моей личной жизни.
Парень сначала долго молчал, не зная, что ответить, но потом прижал спутницу поближе к себе и, прикусив нижнюю губу, произнес:
– Если тебя так интересует общение со служанками, можешь переезжать жить ко мне. У меня их целых три.
Джессика засмеялась и с этой естественной улыбкой на лице показалась еще более красивой в глазах окружающих. Народ начал расходиться, и пара даже не заметила, что осталась одна в этом зале с приглушенном светом. Музыка стихла, гости вышли на улицу, чтобы понаблюдать за открытым звездным небом.
– В следующем месяце мы с отцом планируем слетать в Париж. Он разрешил мне взять с собой любую спутницу. Круассаны, Елисейские поля, лучший кофе, самые комфортные гостиницы.
Роберт нежно обвил рукой заднюю часть ее шеи и приблизился к лицу. Она почувствовала его дыхание на своих щеках, но была слишком растеряна и слаба, чтобы отталкивать его.
– С чего вы взяли, что я захочу с вами поехать? – испуганно, но сдержанно спросила Джессика, перебивая его. – Хватит. Мне неприятны ваши прикосновения.
– Да кто будет тебя спрашивать? – искренне удивился он и, склонившись над ней, шепнул на ухо: – Все знают, что для таких особ, как ты, главную роль играют лишь деньги и слава. Одно мое слово, и ты снимешь с меня брюки быстрее, чем мы купим билеты в Париж. Хотя, я и сейчас могу это устроить.
Роберт опустил лежащую на спине Джесс руку пониже и захватил своими зубами мочку ее уха. По ее спине пробежала огромная волна мурашек. От этого резкого движения золотая сережка упала на пол, укатившись на пару метров, а щеки девушки запылали пожаром. Очнувшись, Джессика вонзилась ногтями в его плечо и попыталась оттолкнуть массивное тело от себя. Почувствовав резкую боль, парень разозлился. Кровь бросилась ему в лицо. Он сильно сжал в ладони ее хрупкую руку, отчего послышался хруст костей и тихий писк из ее уст.
– Va te faire foutre! – послала она его на чистом французском.
Это был последний раз, когда Джессика появлялась в его доме. Тогда она пожалела, что ее крик был слишком тихий, а ногти с длинным маникюром недостаточно острыми.
Возвращение домой оказалось для меня настоящим испытанием. За час до приезда Луиса и его отца мною овладевали сомнения. В какие-то минуты я даже была готова сорваться и выбежать из больницы, направиться туда, куда глаза глядят. Каждый раз я останавливала себя по двум причинам:
– Жить мне будет негде. Нужно устроиться в их доме на первое время, пока не разберусь со всем до конца.
– Луис казался единственным человеком, от которого повеяло чем-то родным. Именно за него мне нужно было ухватиться, чтобы узнать всю правду.
Мелани помогла мне собраться. Она отдала мне вещи, в которых я прибыла сюда после удара головой. В моих руках оказалась ночнушка, которую обычно носят герцогини в старых фильмах, и шерстяные носки. Я понаблюдала за реакцией медсестры, но промолчала. Она искренне верила, что я могла в этом одеянии ездить по площадкам скейтбордистов? Я решила ничего не говорить ей и стараться в дальнейшем притворяться, что верю всему вокруг, даже если это не так. Я не смогу докопаться до истины, если спалюсь своим недоверием и очередным вспыхнувшем психозом; тогда меня точно загребут в психушку.
