Старая каменоломня находилась на склоне холма, за нею начинался крутой, поросший травой подъем, который венчали заросли ежевики и боярышника. На другой стороне холма раскинулись поля.
Вниз от каменоломни сквозь низкорослый кустарник шла узкая дорога, ведущая к шоссе. А чуть дальше, параллельно шоссе, проходила железная дорога – так именовались две узкие, длинные металлические полоски, укрепленные на массивных деревянных брусьях. По ним время от времени двигались вереницы каких-то ящиков, очень похожих на кузова грузовиков, только длинных и сцепленных между собой.
Номы еще не успели освоиться с железной дорогой, но инстинктивно угадывали таящуюся в ней опасность, поскольку всякий раз при приближении железнодорожного состава на подходящей к ней автомобильной трассе опускался специальный заслон. Номы знали, для чего нужны заслоны. Их, например, ставили вокруг пастбищ, чтобы овцам было не так-то просто выбраться оттуда. Следовательно, в данном случае заслон служил для того, чтобы поезд не мог соскочить с рельсов и помчаться по дорогам для автомобилей.
За железной дорогой снова стелились поля, потом их сменяло несколько песчаных карьеров – отличное место для рыбалки, если, конечно, кому-то из номов вздумалось бы вдруг порыбачить, – а оттуда было уже рукой подать до аэропорта.
Летом Масклин часами наблюдал за самолетами. Он заметил, что сначала они катятся по земле, а потом резко взмывают вверх, точно птицы, постепенно становясь все меньше и наконец исчезая из виду.
Это зрелище всегда повергало Масклина в тревожные раздумья. Масклин уселся на свой любимый камень и под накрапывающим дождиком принялся размышлять. В последнее время его одолевало множество разных мыслей, но одна из них была самой тревожной.
Номам предстоит отправиться туда, ввысь, где летают самолеты. Так сказал ему Талисман, когда он еще разговаривал с Масклином. Номы переселились сюда с неба. Вернее, с той самой вышины, которая выше неба. Вообще-то это было трудно себе представить, поскольку всякому ясно, что выше неба находится опять-таки небо. И теперь им предстоит вернуться туда. Таков их… эх, запамятовал слово… кажется, оно начинается на «ж». Жеребий? Вот-вот: жеребий. Когда-то номы обитали в своем собственном мире. А потом попали сюда. Но – и это тревожило Масклина больше всего – тот самый космический корабль, самолет, на котором номы когда-то летали выше неба, все еще где-то существует. Первые номы покинули его и, пересев в корабль поменьше, спустились на Землю, но этот маленький корабль разбился, и они не смогли вернуться назад.
Масклин был единственным, кто знал об этом.
Старый аббат, предшественник Гердера, тоже знал. Гримма, Доркас и Гердер кое-что слышали, но им некогда было об этом думать, у них, с их практическим складом ума, было и без того слишком много дел.
«Все вокруг заняты только обустройством, – размышлял Масклин. – Кончится тем, что мы превратим каменоломню в свой маленький мир, как когда-то это произошло с Магазином. Прежде номы думали, что крыша – это небо, а теперь мы считаем небо крышей. Кончится тем, что мы останемся здесь и…»
По дороге, ведущей к каменоломне, тащился грузовик. Масклин давно уже смотрел на него, но в упор не замечал – у него просто в голове не помещалось, откуда здесь мог взяться грузовик.
– На посту никого не было! Как это понимать? Я ведь распорядился, чтобы кто-нибудь постоянно вел наблюдение!
