Позавтракав и одевшись, О’Фаррелл ещё пару минут посидела на кровати, глядя на пустой лист и силясь что-нибудь придумать, но в итоге сдалась и решила подумать об этом позже. На улицу она вышла, предварительно съёжившись, и не прогадала – ветер был безумно холодным, к тому же, снег валил огромными хлопьями. Девушка на секунду замерла, осматриваясь вокруг, и попыталась снова почувствовать тот трепет, который испытала, выйдя из комнаты первый раз. Ничего. Всего за неделю её сердце охладело к белому цвету и признало его лишь одним из многих других. Лилит с ужасом осознавала, что день за днём просыпается в одной и той же холодной комнате, выходит на этот мост, смотрит на белый мир – и не видит ничего особенного. Может, она вписывается сюда лучше, чем ей кажется?
***
По пути на кухню (ну, по крайней мере, она пыталась попасть на кухню) Лилит заметила, что дворец внезапно стал заметно оживлённее. Количество служанок неожиданно удвоилось, а то и утроилось, и все они метались из одной комнаты в другую, испуганно и возбужденно перешёптываясь. Помимо прислуги, на этажах также начали появляться женщины в элегантных платьях и мужчины во фраках. С одной молодой парой Лилит даже удалось завязать разговор, когда она случайно вслух восхитилась красотой платья, сидевшего на женщине точно по фигуре. «О, это старьё?» – с притворным смущением уточнила дама и принялась расхваливать своего портного, который так некстати предпочёл провести всю зиму в своей постели. В итоге, Лилит удалось выяснить, по какому поводу царит такой ажиотаж. «Вы что, не знаете?» – искренне удивилась женщина, толкая вперёд своего молчаливого кавалера. – «Так ведь Мудрейший возвращается сегодня. Говорят, он будет здесь всего через пару часов. И, конечно же, в честь этого будет бал. Ах, как же без бала, верно?» – дама многозначительно подмигнула дворянке, заправила выбившийся локон серебристых волос за ухо, и потащила своего спутника дальше по коридору.
С другими людьми разговор у девушки не задался: все либо безумно спешили, либо просто окидывали Лилит взглядом, прямо говорящим: «А ты что тут забыла?», словно за одну неделю она превратилась из дворянской особы в мешок с картошкой. А ведь в балах Лилит О’Фаррелл понимала далеко не «что-то», а твёрдое «кое-что». Балы были неотъемлемой частью жизни аристократов, и девушка могла перечислить без запинки все подобные мероприятия, которые ей удалось посетить.
Впервые она была приглашена на бал вместе с родителями, когда ей исполнилось шесть, к семье Айнтроп, проживающей по соседству. Их огромная гостиная была полностью забита различными экзотическими блюдами, которые нельзя было попробовать, безумно дорогой мебелью, которой так никому и не удалось воспользоваться, и массой знаменитостей, с которыми, конечно же, нельзя было и помыслить вступить в диалог. В итоге, единственное, что разрешалось делать, девочка делать ещё не умела – танцевать. Тогда это казалось довольно скучным. Вокруг все кружились и вращались, наступали друг другу на ноги и мило улыбались, как будто это действительно было весело. Юной О’Фаррелл пришлось весь вечер простоять в углу возле окна, отбиваясь от навязчивого поклонника, единственного сына семьи Айнтроп, – Люиса. Он то и дело хватал её за юбку, якобы так приглашая на танец. Взрослых это веселило, а Лилит чуть не разревелась прямо там. А ведь тогда родители всерьёз думали о том, чтобы выдать Лилит за этого неотёсанного болвана. Благо, когда ему исполнилось четырнадцать, он сбежал с молодой служанкой, и больше не показывался в Никс-Аргосе.
