Мать и дед рассказывали про отца неохотно, говорили только, что он геройски погиб при обороне крепости. Та крепость была не очень далеко, но ходить туда строго воспрещалось. Говорили, что монголы убили всех, кто был внутри, и что там до сих пор бродят духи сгоревших заживо при штурме. За это Оло в детстве люто ненавидел монголов.
Но постепенно его мнение менялось. Он слышал разговоры взрослых о великих успехах монгольского хана, о расцвете небывалого доселе, величайшего на Земле государства, в котором теперь объединены, дружны и счастливы почти все народы. Рассказывали о наведении порядка, о нежёстком управлении, о ремонте дорог и строительстве городов – и всё это делалось под мудрым правлением великого хана и его монгольских помощников. О победах монголов говорили так много, что Оло с друзьями стали мечтать о воинской доблести в рядах монгольских войск и даже создали собственный отряд монгольских баатаров27, вооружённых самодельными луками и деревянными палашами.
Мать повезла Оло сначала к большому монголу в чине тысячника высшего ранга. Благородный жил в большом городе (так показалось маленькому Оло), в красивом доме на высоком земляном фундаменте, обложенном плоскими квадратными камнями. У ворот стояла стража, и Оло стало боязно. Но их пропустили во двор, а затем и в дом.
– Как тебя пускают к таким высоким людям, мама? Что ты им сказала? – спросил Оло, пока они ожидали приглашения.
– Я им показала вот это.
– Что это?
– Это пайцза, которую выдал мне этот тысячник в год твоего рождения. Если бы не эта бирка, ни я с тобою в животе, ни твой дед не смогли бы выжить, а после не попасть в рабы, и не смогли бы жить спокойно в доме твоего деда. Так-то, сын.
– Мама, это же было так давно! Как же зовут этого доброго человека?
– Этого человека зовут Жаргал28.
Большой чиновник, тысячник Жаргал, толстый, с заплывшими глазами принял гостей лёжа. Пригласил жестом садиться. Мать села в подушки по-монгольски, подала знак Оло сесть рядом. У Оло не получилось так ловко, как у матери.
– Добро вашему дому, уважаемый! Как поживаете? – спросила мать.
– Хорошо живём, слава духам и великому хану. А вы как добрались?
– Хорошо добрались, легко ехали.
– Хороши ли дороги?
– Хороши дороги, спасибо мудрому хану. А у вас тучно ли стадо?
– Мои стада тучны, хорошо всё. Эй, чаю нам!
Принесли чай. Оло было всё интересно, всё он подмечал, потому что был в монгольском доме впервые и живого монгольского начальника видел первый раз. Ему представлялись огромные стада овец, коров и табуны лошадей, которыми владел высокородный монгол. Его удивляла необычная беседа. Потом, по прошествии лет стало ясно, что этот монгольский традиционный разговор о стадах всего лишь ритуал, но ритуал важный. Так разговаривают лишь свои, настоящие монголы. Чужаки, не умеющие поддержать монгольское приветствие, чужаками и остаются, с соответствующим к ним отношением. Оло вспомнил сегодняшний обмен приветствиями с распорядителем Академии и усмехнулся – теперь-то я не только с монголом, я с островными дикарями поздороваюсь так, что мне лучшую красавицу в жёны отдадут.
Чай тогда, в монгольском доме пили не спеша. Оло было горячо, и он, отхлебнув, поставил красивую чашку на низенький столик. Зато с удовольствием ел очень сладкие сушёные фрукты, которых раньше никогда не пробовал. Большой чиновник Жаргал, наконец, напился, вытер губы рукавом расшитого золотом халата, уставил свои острые глаза прямо в Оло.
